Основатель спецподразделения ГУР "Кракен" Константин Немичев: Я не думаю, что мы третий раз пропустим наступление на Харьков

Спецподразделение ГУР "Кракен" было образовано 24 февраля 2022 года из ветеранов полка "Азов", добровольцев и активных харьковчан, которые без повесток стали на защиту города и с первого дня полномасштабного вторжения принимали участие в боевых действиях.

На счету "Кракена" успешные контрнаступления в Харьковской области, бои у Соледара, Бахмута, Часового Яра на Донбассе и оборона в Запорожской области. Основателями спецподразделения ГУР являются харьковчане Константин Немичев и Сергей Величко.

В большом интервью изданию "Думка" Немичев рассказал о конфликте с бывшим начальником УСБУ в Харьковской области Романом Дудиным, о первом оружии "Кракена", хронологии решающего боя в 134-й школе на улице Шевченко, о своем уголовном преследовании на россии, о Харьковском наступлении россиян в мае 2024 года, отступление смежников и окружении роты "Кракена" в мае 2024 года, об идеологии спецподразделения, настоящих переговорах о мире и победе для Украины.

В феврале 2022 года был конфликт с тогдашним начальником облуправления СБУ Романом Дудиным. Он подверг сомнению твое желание защищать государство. Как ты к этому отнесся? И в чем вообще сущность этого конфликта?

- Если брать 2021 год, когда мы реально начали готовиться к войне, проводили подготовку, лекции. То есть, мы это начали за полгода до начала полномасштабного вторжения. Потому что мы, как люди с военным опытом, понимали, к чему те учения на наших границах приведут. К тому они и привели. Поэтому мы полагали, что мы должны готовить гражданское население. Это наша обязанность. Я думаю, что более подробно расскажу, какие события происходили, какие препятствия происходили, какие палки в колеса вставляли, пытались запретить обучение проводить. И таковых большинство эпизодов было. С чем это связано, я не понимаю.

Тогда вы провели марш, и после марша Роман Дудин начал активно в публичном пространстве критиковать тебя.

– Это было в течение полугода. Просто он тогда публично стал говорить. А в течение полугода, то есть вставляли палки в колеса, непонятно по каким причинам. И тогда в январе 2022 года я собрал штаб обороны. Мы собрали разных депутатов областных, были депутаты Верховной Рады, был экс-губернатор, разные главы ветеранских организаций, 70 представителей было. На том совещании я показал три сценария, как враг, скорее всего, будет наступать. И третий сценарий был пророческим. Там был сценарий, что будет обострение на Донбассе, второй сценарий, что будет обострение на Донбассе, столице и севере. И третий сценарий – все вместе и на юг. И третий сценарий 24 февраля произошел.

Мы на том совещании общались, что сейчас в информационное пространство Харькова вбрасываются тезисы, что русские – это наши друзья, это братья, родственники живут. Начали вбрасывать это в информационное пространство, телеграмм-каналы подбирали и распространяли. И один из наших методов борьбы – показать, что Харьков – это Украина.

Я решил, что нужно провести большой марш. Показать всему миру, на тот момент было очень много журналистов, европейских, американских в Харькове, и мы провели марш, собрали от 5 до 7 тысяч человек. Были там только флаги Украины, мы сделали там большой красивый баннер "Харьков - это Украина". Пригласили всех журналистов и показали на весь мир, что Харьков – это Украина.

Было очень много препятствий, чтобы мы не проводили этот марш. В день марша его максимально пытались сорвать. Приглашали разные организации, которые были в этом штабе обороны, который я создал. Им запрещали идти на марш; они реально отказывались идти на марш. Но это все история, мы это все прошли. Роман Владимирович сейчас находится в СИЗО, я не знаю, он виноват, невиновен, это виднее тем, кто видит материалы дела.

У меня был с ним диалог 5 марта 2022, когда началась полномасштабная война. Я сейчас не буду его пересказывать. В двух словах он сказал, что это была не его инициатива. Потому как оно там есть, что он хотел этим сделать, у меня нет ответа, если брать именно за эту ситуацию.

Вам в качестве наказания хотели вручить повестки? Как ты к этому отнесся? Не оскорбило ли это тебя?

- Тогда мы собирали на обучение по 800. На последней выучке было 1000 человек. Роман Владимирович на сессии облсовета выступал, на сессии горсовета. И постоянно почему он говорил за меня, я какой-то был раздражитель для него. Почему он так делал, у меня до сих пор нет ответа. Но, как показывает история, мы поступали правильно и сделали так, что реально смогли остановить и выбить войска именно из Харькова.

А ты сам не воспринимаешь это как, может быть, конкуренцию двух структур правоохранительных органов – ГУР и СБУ?

– Так, а мы на тот момент не были ГУР.

Может, уже сотрудничали.

- Мы были на связи, но мы так же были на связи и с СБУ, и с полицией.

Кстати, кто дал вам первое оружие?

– 22 февраля мы приехали в Киев и встречались с представителем Министерства внутренних дел, от Монастырского. Мы проговорили и договорились за первое оружие, первые 150 автоматов, которые нам выдадут, если начинается война. Слово сдержалось, и это было первое оружие. В Харькове нас многие знают, и мы со всеми общаемся, ни с кем нет никаких проблем. То есть нельзя сказать, что там какие-то структуры…

Потом кто с оружием помог?

– Если брать первое оружие, то полиция. Дальше мы вышли на ГУР, ГУР помог с оружием. Опять же не хватало на всех добровольцев. У нас там в первые дни, если не ошибаюсь, было полторы тысячи человек. В первые часы начала войны у нас 600 было людей. И потом уже до второй половины дня, когда мы уже расставляли людей на Окружную дорогу, на позиции на оборону Харькова, там у нас уже было полторы тысячи человек, и оружия не хватало.

Мы общались с разными структурами, нам говорили, где взять ключи и открыть, где взять. В принципе находили оружие, где могли. Это и спасло Харьков.

СБУ помогала с оружием?

– Служба безопасности именно нам не выдавала оружие. Я знаю, что "Фрайкору" несколько десятков единиц выдавала. Как я понимаю, именно Роман Дудин выдавал, но я говорю, именно мы не сотрудничали по оружию.

Откуда ты знал о начале полномасштабного вторжения именно 24 февраля 2022 года?

– Если не ошибаюсь, была информация, что вторжение будет 16 февраля. И потом они перенесли его 23-24 в ночь. Я был в Киеве 22 февраля, у меня уже была информация 23 февраля, что начинается движение колонн, они выстраивали свои колонны, все это было. То есть, мы готовились и подготовились.

Как ты воспринял информацию, когда тебе сказали, что будет большая война здесь, в Харькове?

– Это вызов, на который нужно реагировать. Это мой город, мой любимый город, моя страна. И на этот вызов мы должны реагировать. Конечно, там был какой-то страх, неуверенность, что делать. Но я все это внутри преодолел и в принципе руководил именно обороной Харькова.

За три года войны "Кракен" с кем бок о бок из наших подразделений повоевал? Расскажи, кого бы ты отметил?

– Мы работали по всем направлениям. Наше подразделение работало и в Харьковской области, в Донецкой области, в Луганской области, на юге мы были, оборону Запорожья организовывали. Поэтому мы работали с большинством бригад. Именно кто запомнился? Мы работали на Донецком направлении, населенный пункт Андреевка, и на Бахмуте мы работали с 3 ОШБ. Это реально модернизированная бригада, непохожая на Вооруженные силы. Это люди, использующие технологии, разные подходы, не банальные, как в армии. То есть, похожие на нас. Мы тоже максимально стараемся сделать так, чтобы сражаться технологиями, а не людьми. Это приоритет. Мы живем в XXI веке, нужно использовать все имеющиеся у нас подручные средства.

На харьковском направлении воевали с "Хартией", то есть в принципе хорошая бригада, которая стабильно держит оборону. Мы наступали, они занимали оборону. Хорошо сотрудничали.

Конечно, 92 бригада. 92 бригада, когда было наступление на Харьков 24 февраля. Они держали фронт, а мы уже продолжали "вторую линию". Когда россияне прорвали фронт, стык 92 и 93 бригады, получилось так, что здесь появились мы и разбивали эти колонны, жгли "Тигры", расстреливали пехоту. Вместе с ней мы в харьковском контрнаступлении, на Купянске участвовали. Это такие ТОП-3, с которыми мы сотрудничали и реально делали очень хорошие дела.

С 225 штурмовым батальоном работал "Кракен"?

– Если не ошибаюсь, мы передавали им Русскую Лозовую после зачистки. Но там командир был другой. Нацгвардии и 225 батальон передавали. Больше не пересекались.

Сейчас там командир Олег Ширяев. Как ты к нему относишься?

– Есть просто моменты, которые нельзя забывать. Человек работал точно до 2021 года не в нашу пользу, работал на врага и предпринимал максимально дестабилизирующие действия. Потому отношение у меня такое, какое и было.

Где было сложнее всего вам за эти три года?

– На самом деле нам как ГУР дают самые трудные задачи. Мы не стоим где-то прямо в обороне, хотя нет. Несколько раз стояли в обороне, например, Часов Яр. Путин дал задачу до 9 мая 2024 года взять Часов Яр. И нас в конце апреля бросили на оборону. Мы четыре месяца продержали Часов Яр, ни одна позиция не была потеряна. То есть, была оборона.

А так большинство операций – это наступательные операции. Или я же говорю, такая тяжелая оборона, где реально требуется именно наше спецподразделение. То есть это Часов Яр, оборона была, Запорожье и Купянское направление была оборона. Когда мы были, мы не теряли позиции. У нас сильная артиллерия, мощные танки, мощные беспилотные системы.

Мы просто выбиваем и уничтожаем врага. И мы стоим до того момента, пока то подразделение, и стоящая против нас дивизия не снимается на восстановление. То есть мы их просто стираем и после этого нас снимают на другую задачу.

Возможно, какой-то конкретный бой запомнился?

- Ну конечно, запомнились первые бои. Именно Харьков, когда был в полуокружении. Мы уже планировали, как становиться по реке, то есть, если половину Харькова оккупируют. Это было труднее всего, потому что мы понимали, что это наш дом и мы отсюда никуда не денемся. Мы будем держать, пока мы есть, мы будем держать ее. Я думаю, что это самые трудные были бои. Далее, конечно, было время на планирование, было время на размышления, а тут не было времени, просто надо было действовать, как мы и делали.

Когда россияне узнавали из перехватов радиосвязи, что напротив них становится "Кракен", как они воспринимали эту информацию?

– Мы всегда стараемся представляться ТРО, чтобы не давать повода. Но когда россияне, они нас очень любят, слышат и знают, что мы напротив них стоим, они пытаются максимально тыл найти, выбить позиции, выбить штабы. То есть они хотят выбить управление.

Мы когда пленников берем, они говорят: все, я буду мертв. Мы спрашиваем почему. Они нам рассказывали, что "Кракен" напротив нас и нас просто уничтожат. Но опять же мы всегда с пленными обходимся нормально, кормим, собираем информацию, передаем дальше на штабы.

Как можно убедить бойца, берущего в плен россиянина, наделавшего много бед, ничего ему не сделать? В 2022 году в Харькове бойцы НГУ брали в плен российского летчика Криштопа, он столько горя сделал, но его взяли в плен совершенно невредимым. Как можно ребят убедить, что с россиянами нужно обращаться в соответствии с законодательством?

– Наше подразделение взяло за все время более 150 пленных россиян. Мотивация для бойца взять в плен россиянина – это то, что он обменяет этого россиянина на своего побратима, который там в плену или по другим причинам его нет. Это мотивация. Сдать его и получить своего побратима. Это великая мотивация, и поэтому все делают так, чтобы пленные дошли до обмена.

Почему россияне так не поступают? Как ты считаешь, почему у них какое-нибудь искаженное представление?

– Здесь просто математика. У нас в плену россиян более трех тысяч, а украинцев – более девяти тысяч. То есть у них втрое больше пленных, и они просто уже их не считают.

В 2015 году ты участвовал в Широкинской операции и обороне Мариуполя. Как ты думаешь, в 2022 году можно ли было удержать Мариуполь?

– Я считаю, если правильно расставлять средства, то можно удержать любую оборону. Пример сейчас: мы не можем удержать оборону, потому что наши инженеры высших штабов не могут переквалифицироваться в современную войну. То есть они готовы к 2022 году, к войне, они копают блиндажи, траншеи. Сейчас траншеи просто бесполезны.

Без перекрытия, скажем так.

– Ну да. А у нас копаются траншеи, куда просто скиды бросают – и все. То есть сейчас используются норы, одиночные норы для бойца. Это гораздо эффективнее, чем какая-нибудь траншея. То есть если правильно выставить оборону, фортификационные сооружения, минирование, тогда реально можно держать различные подразделения, дивизии.

В 22 году, если мы берем именно Мариуполь, там держала морская пехота, "Азов". В чем получилась плохая ситуация: их начали штурмовать с оккупированной территории, а в этот момент с юга начали заходить войска. И они просто оказались в окружении. Почему там был пробел? Я думаю, мы после войны получим какие-нибудь ответы, а возможно, через 10 лет получим какие-то ответы.

Ты об оборонных укрытиях сказал. Как ты оцениваешь оборонные постройки в Харьковской области?

– В Харьковской области могу провести пример 2024-го года. У нас была информация, что россияне планируют наступление на Харьков. Я говорю за то наступление, которое произошло 10 мая. У нас была информация, мы встретились с командующим ОТУ в Харьковской области. Общались, он говорит, что все там нормально, все в бетоне, мы стоим 3 к 1.

С преимуществом у нас?

– Да. У нас все нормально, не парьтесь. Всё будет нормально. Мы решили проверить. Чили катался по передку, смотрел. Но опять же, укрытия, которые там были, были по голень, которые ТРО сами накопали. И преимущества в количестве людей не было. Может быть, было, когда там никто не стоял напротив. Хотя мы видели, что в 10 километрах стояли войска, и к этим войскам преимущества точно не было.

Мы начали поднимать вопросы по поводу фортификационных сооружений в Харьковской области. Мы освободили область полтора года назад до этого момента, а фортификации никто не сделал. Начали поднимать этот вопрос, встретились с главой ВГА. Момент в том, и мы об этом с ним говорили, что он не отвечает за то, где делать укрытие. И это верно. Есть военная инженерия, которая планирует, где делать укрытия, фортификационные постройки. И после этого областная администрация или другие рычаги власти делают тендеры, выделяют технику. На тот момент все шло на направление Купянско-Изюмское. А сюда никто не смотрел, думали, что там все нормально. Хотя враг там был, есть и будет.

Фортификационные постройки тогда начали строиться, но с Сумского направления. То есть, до нас они не успели дойти.

На начало марта 2025 года, как ты оцениваешь то, что построено в области?

- Если сейчас брать, мы не берем фронт, то есть Липцы и Волчанск, по другим направлениям все же появились укрытия. То, что я говорю, от Сумской области они дошли и появились укрытия. Но здесь я говорю, нужно правильно использовать огневые средства – и тогда никто не подойдет. Если неправильно использовать огневые средства, то есть укрытие или нет, – это вопрос времени.

Что ты думаешь по поводу УАБов? Можно ли сделать укрытие против УАБа?

- УАБ – это неточное оружие. Он в блиндаж не попадет. Конечно, есть шанс, что попадет, но в большинстве случаев он взрывается, он несет большую ВЧ, обломки, все это есть. Но, опять же, нужно делать хорошие блиндажи, маскировать их. УАБ, он работает более, так сказать, психологически. Завод, дома сносить, то есть это такое психологическое влияние. Это сейчас они их там перестраивают, крылья переделывают, моторы ставят. А так это было просто над целью, примерно нужно сбросить бомбу.

О городе Харькове. Как ты считаешь, стоит ли готовить город к обороне, готов ли он?

– Я считаю, если все правильно сделать на подступах, то ничего не нужно готовить. Конечно, должна быть первая линия, вторая линия, третья линия. Но если сделать все правильно, правильно расставить огневые средства, войска, я не думаю, что мы третий раз упустим какое-то наступление.

Да кто его знает!

– Ну, я же говорю, мы первый раз отреагировали на этот вызов в 2022 году. Второй раз мы отреагировали на этот вызов, хотя никто опять не верил, что там ничего не будет, все нормально будет. Опять же, и первый, и второй раз мы все же проделали работу, и от себя мы сделали максимум, чтобы люди сделали свою работу. Мы при наступлении, когда наступление было 10 мая 2024 года, на тот момент держали Часов Яр. Тогда мы выслали одну роту, чтоб контролировать ситуацию на местности.

В Харьковской области?

– Да, именно в Харьковской области, направление – Липцы. И наша рота заняла рубежи, когда мы уже понимали, что будет наступление, заняла рубежи на границе. И были смежники, я их не буду называть.

Давай я назову. 125 бригада ТРО?

– Ну, были смежники, еще другие подразделения. И когда началось наступление, они просто отступили, и наши ребята оказались в окружении. Мы бросили резервы, чтобы разбить кольцо, и мы вытащили ребят.

Были потери?

- Ну конечно, были потери, но минимальные для такой ситуации. Мы не думали, что так может легко кто-нибудь отступить. Но вышло то, что вышло.

Наше подразделение разбило кольцо, вытащили ребят и стали опять же в оборону по Глубокому – лесополосе – Лукьянцах. Мы к этому наступлению с января по март месяц готовили оборонительные позиции по этому направлению.

Сами себе?

- Да, да. Ребята как раз их и занимали. Мы подготовили под себя позиции. И потому врагу не удалось протиснуть нас. Мы встали в оборону и удержали линию. Через некоторое время, когда закончилась операция на Часовом Яру, нас перекинули на Липцы, мы пошли в наступление и зачистили, если не ошибаюсь, 400 га леса. То есть, мы отодвинули фронт от Харькова. Сейчас там стоит "Хартия". У них тоже минимальные успехи, они там работают сейчас.

Ты сказал, что "Кракен" сам себе готовил укрепление. А как должно быть?

- Конечно, должна быть централизованная история. В тот момент не было никакой угрозы. Могли трактора копать, инженеры делать, минировать и все остальное. В тот момент Кирилл Алексеевич Буданов владел информацией. На нас выписали боевое распоряжение о подготовке позиций обороны Харьковской области. Мы своими силами, своим подразделением готовили для себя позиции, для своих огневых средств, для своей пехоты. Мы готовили для себя.

Был ли бой за 134-ю школу решающим для Харькова в 2022-м году?

– Расскажу хронологию. В 5 утра, я думаю, что я еще не спал нормально с 24 февраля трое суток. Первые сутки мы провели на Северной Салтовке, и 25-е мы уже развернули штаб в администрации. Мы набирали людей, сразу отправляли их на Окружную дорогу на позицию. 27 февраля в 5 утра мне звонят по телефону и говорят, что фуры заезжают в Харьков и разгружают людей в зеленой форме. Мы не поверили. Как это? Фронт стоит, нет нигде просадки. Мы отправляем людей, подтверждающих эту информацию, начинаем собирать группы.

А накануне вечером мы последних добровольцев отправляли, если не ошибаюсь, на Рогань держать Окружную дорогу. У меня дилемма: нет людей, людей с позиции снимать нельзя, потому что они сейчас прорвали здесь и в других местах. Я вызываю человека, отвечающего за мобилизацию, и спрашиваю, сколько сейчас людей есть. Он говорит, если не ошибаюсь, он сказал там до 40 групп. 40 групп, по 10 человек в группе, то есть достаточно.

Я говорю, откуда они взялись, мы подправляли их на позиции. Он говорит, что вечером просто люди доходили и вот сейчас собрались. Начинаем формировать их в десятки, назначать людей старшими. Старших мы назначали, кого знаем, тот и старший. Или человек с боевым опытом – его назначаем старшим. И отправляем людей. У нас были РПГ, у нас было стрелковое оружие и у нас были "коктейли Молотова". Опять же там было несколько пикапов с ДШК.

"Тигра" жгли и на "Никольском", и на Веснина расстреляли "Тигра". Забрали его, он сейчас у нас до сих пор воюет. В тот момент мы разбили город по секторам и зачищали россиян. Даже были россияне на Петра Григоренко, на улице Рыбалко, если не ошибаюсь, сейчас "Хартии". Мы их зачищали на Салтовку, зачищали город по квадратам. К вечеру мы согнали, кто оставался в живых, в эту школу. У них там была точка накопления, ну как я понимаю. Или они знали, что там их люди, и они стягивались к ним.

У них, наверное, и связь должна быть какая-нибудь?

– 100%. Это была Псковская дивизия, контрактники. Они, конечно, были подготовлены к войне. И мы, так говоря, к вечеру согнали всех в школу. В 134 школе был "Кракен", "Фрайкор", Нацгвардия. 92-го в начале не было. Мы старались зачистить школу. Там было более 30 человек, они закрепились в школе, им предлагали сдаваться, но они наотрез не хотели сдаваться.

Их пытались штурмовать, у нас ребята раненые после этого штурма, не получалось их штурмовать. Это подготовленный спецназ русской армии. Всегда тяжело штурмовать здание. По правилам, мы своим бойцам говорим, что никогда нельзя штурмовать здание. Если есть здание, лучше туда забросить гранаты, РПГ, а потом уже заходить. В тот момент столько средств не было. Мы пытались поджигать "коктейлями Молотова", не получалось. И тогда мы связались с 92-й бригадой, и к вечеру они выделили танк, разобравший эту школу. И благодаря этому были уничтожены эти россияне.

Мы еще брали в тот день несколько пленных, то есть людей из Псковской дивизии, офицеров, если не ошибаюсь, один был точно лейтенант. Они контрактники. Они говорят, что у них была задача зайти в пустой город. Они знали, что если они прорывают оборону, то в городе никого нет. И если бы не добровольцы, то в городе никого и не было, если взять так.

Из военных ты имеешь в виду?

- Да, да. 92 и 93 бригады держали фронт. А именно в городе, получается так, что никого не было бы, если бы не добровольцы.

Уточни, а это случайно так получилось, запланировано ли это?

- Это опять же...

Не к тебе вопрос.

– Ну да. Там уж как оно будет, будем смотреть. Они точно знали, что город пуст и им нужно занять 5 ключевых точек. Это облсовет, горсовет, полиция, СБУ, телебашня. Они должны были занять эти 5 объектов. После этого город считался бы захваченным и они дали бы команду основным силам начать прорыв со всех направлений. И благодаря добровольцам, потому что мы организовали этих людей, они не смогли захватить ни одного объекта. Их просто уничтожили.

Ты говоришь о 5 объектах, но ведь в школе россиян всего было 30 человек. Или их уничтожили много по городу?

– Они были по всему городу. 30 человек, солдат, это было как раз в школе. А по городу их очень много было. То есть они разъехались, разбрелись по всему городу. Я думаю, что даже спустя несколько недель после этого штурма они выходили через поля. Я уверен в этом. Они переодевались, их там кто-то прятал. Они выходили через поля. Мы разбивали их, те, кто хотел жить, переодевались и прятались.

Бойцы "Фрайкора" предполагали, что в школе мог быть схрон оружия. Как ты думаешь?

– Ну, это такая догадка, но они приехали туда на двух "Тиграх". В два "Тигра", в принципе, можно было вместить разное количество БК. Там было, конечно, реально большое количество БК, и благодаря нему они держали оборону. Но делал кто-то схроны или нет, мы это уже не узнаем. То есть даже если там расследование...

Пленные что-то говорили?

– А пленные ничего не говорили за это.

Насколько реально сейчас выбить россиян с севера в Харьковской области?

- Мы говорим именно за Липцы, да? Если берем Липцы, то там несколько населенных пунктов, Глубокое, Стрелечье, если не ошибаюсь, в которых трудно им закрепляться. И есть лесополоса, в которой они масштабно разворачивают свои штабы ротные, батальонные и все остальное. Прежде всего, когда мы работали в этом направлении, это было полгода назад, мы в первую очередь ставили акцент на уничтожении логистики. Мы не давали подъезду ни технике, ни транспорту. Уничтожали их еще за границей. У них это была "красная зона", они шли 15-16 км пешком.

У нас была интересная история. Когда мы уже удержали оборону, закрепились 10 мая 2024, мы начали выбивать логистику. Подъезжала "Буханка". Мы первую уничтожили, через несколько суток вторая ехала, вторую уничтожили. Затем на седьмой день вышли россияне сдаваться в плен. Там была провизия, которая не могла доехать, а нести никто не хотел. И они вышли, говорят, нам уже седьмой день еду никто не везет, то есть мы не знаем, что делать, мы сдаемся в плен. А если брать, например, Бахмут, то там вагнера, даже регулярная армия, сидели месяцами в окружении без пищи, воды. Они пили из луж и ели червей, но они не сдавались. Это показатель мотивации людей, бойцов русской армии, которые были тогда и сейчас.

Пленные, которых мы взяли, были мобилизованы за три месяца до этого. Они были "свежими". То есть если ставить акцент на уничтожении логистики и выбивании по чуть-чуть их, то в принципе реально. Но, как мне кажется, сейчас лучше закрепиться и постепенно, без горячки какой-то это делать. И в принципе "Хартия", если не ошибаюсь, так и делает. Потому главное сейчас не дать им, чтобы это было плацдармом для дальнейшего наступления. То есть, сейчас самая главная проблема закрепиться, построить оборону и понемногу двигаться вперед.

По Волчанскому направлению такая же история?

- По Волчанску немного тяжелее. Это город, это застройка. Мы видели, что там остались фундаменты от этих застроек, но опять-таки там труднее. В городе всегда труднее воевать. Поэтому там нужно опять-таки выбивать. Именно Липцы или Волчанск россиянам не нужны.

То есть, это были неудачные наступления. С Липцевского направления они хотели до Харькова дойти, а с Волчанского направления они хотели соединить силы с Двуречной. То есть, они хотели обрезать большой участок фронта. И что там, что там вышло неудачно. А если бы мы подготовились, мы бы никого не пропустили. Эти аппендициты россиянам не нужны. И если реально закрепиться и выбивать их понемногу, они их сами отдадут. Это даже не тактический уровень, не то что стратегический. Они просто оттягивают войска, тогда задействуют логистику, войска, технику, провизию. Этим мы только у них отнимаем силы. В принципе, пример – Курская операция.

Как ты думаешь, планы россиян на Харьковскую область сохраняются с 2022 года?

– Если брать именно город Харьков. Харьков был, есть и будет прифронтовым городом. Сосед от нас никуда не денется. Здесь зависит от нас, от военного руководства, от политического руководства, как мы правильно подготовим фортификационные постройки, природные барьеры. Можно сделать все для того, чтобы у врага даже мысли не было двигались именно на город Харьков и на Харьковскую область.

Это все реально. Пример Израиля и других стран, живущих с таким соседом и, в принципе, нормально живущих, развивающихся, строящих красивые города и страну. Это все реально, но зависит от некоторых факторов. Я понимаю, как это сделать. Мы готовы делиться опытом и реализовать разные проекты.

В 2019 году ты баллотировался и проиграл Андрею Одарченко, который сейчас получил 8 лет за коррупцию.

- А на втором месте там был Святаш (подозреваемый в государственной измене бывший нардеп-регионал Дмитрий Святаш – ред.).

Тоже "прекрасный" кандидат. Еще один нардеп по Киевскому району Харькова Александр Куницкий сбежал за границу. Как ты думаешь, поняли ли жители твоего района, что они совершили ошибку?

– Я думаю, что здесь в первую очередь вопрос не к людям, а к тем, кого они выбрали под логотипом. Вышло так, что именно тех людей, о которых мы сейчас говорим, их мало кто знает лично, то есть у них кейса нет никакого. Их избрали именно через партию, от которой они двигались. Сейчас этих людей отстранили от партии. Я не скажу, что это урок. Я скажу, что люди в следующий раз будут понимать, что есть такие ситуации, поэтому нужно изучать кейс, что человек делал, зачем он туда идет. Прежде всего, нужно выбирать тех, для кого Украина – это приоритет, для кого реформы и улучшение страны – приоритет. И после этого все остальные вопросы отпадают.

Как ты думаешь, как эти нардепы так легко проходят через границу?

- Договоренность. У нас и граждане Украины проходят. То есть это коррупционная составляющая, которая никуда не исчезла.

У тебя на россии есть срок, судебный приговор какой-то. Можешь рассказать, за что тебя засудили там заочно?

- Когда мы отразили наступление россиян на Харьков 27 февраля, тогда на следующие сутки две ракеты ударили по нашему штабу. Это показатель. Россияне понимали, благодаря кому у них посыпались все планы. Дальше, когда мы штурмовали Ольховку, это 25 марта 2022, это было наше первое наступление. Мы заходили в Ольховку, зачищали ее, выбили врага, взяли 20 пленных, затрофеили две штуки МТЛБ, то есть проделали масштабную операцию. В этот момент 92-я бригада наступала на Малую Рогань, мы параллельно двигались по фронту. Удачно провели все.

В тот момент мы выехали, передали позиции смежникам и приехали в Харьков на связь. У меня "красный телефон", не понимаю, что происходит. На первый звонок, который беру: "Что там, все нормально? Тебя же в плен взяли!". Не понимаю, что, а в это время в Государственной Думе Шаманов, если не ошибаюсь, выходит и говорит, что мы взяли в плен Немичева и Величко, что они задержаны, их уже допрашиваем, это украинские нацисты и все в таком роде.

Для чего они это сделали, я не знаю. Они нам приписывают, что на какой-то молочной ферме в другом направлении кого-то расстреляли. Хотя мы реально в это время были на Ольховке. То, что они нам приписывают, это совсем бред. Для чего они это сделали? Я думаю, это продолжение той истории, что они пытаются мстить нам, что мы сорвали их планы. Далее они возбуждают уголовное дело по поводу пыток пленных, проводят суды, через суды назначают нам приговор. Если не ошибаюсь, пожизненное заключение, или 15 лет заключения.

Ты не очень-то интересуешься, что они там принимали?

– Ну да. Там целый процесс. Я думаю там целая команда работает над этим кейсом. Они поступают так, что мы не появляемся. Они хотят подать нас в Интерпол. Отправляют документы в Интерпол. Конечно, Интерпол игнорирует это. Далее они назначают денежное вознаграждение за информацию о нас. Поначалу это было до 20 тысяч долларов.

Затем Z-блоггеры подхватили эту тему, собрали 100 тысяч долларов. Они, если не ошибаюсь, собирали уже на ликвидацию. Эта история до сих пор есть, мы уже в этом живем три года и три года постоянно они следят за нами, ищут, спрашивают, пытаются нанять криминалитет харьковский, потом украинский. То есть это все уже двигается три года, мы в этом живем, но мне кажется это самое лучшее вознаграждение, что я главный враг для моего врага.

Ты затронул тему, что они вас считают украинскими нацистами и тому подобное. В западных медиа часто вас называют крайними радикалами. Как объяснить западной аудитории, кем вы являетесь? Можешь дефиницию дать, кем является подразделение "Кракен", кем являешься конкретно ты?

- Конечно, мы придерживаемся украинского национализма. То есть мы любим свою страну, свой город и мы стараемся делать максимум, что от нас зависит, для того чтобы они процветали. Сейчас война, мы берем в руки оружие, защищаем. Война кончается, мы кладем оружие и занимаемся другими делами, которые помогут нашему городу, нашей стране развиваться.

Как объяснить? Очень много примеров в мировой истории и политике. То есть сейчас сильный принимает решение. Если сейчас слаба Европа, то мы сейчас видим последствия слабой Европы. Поскольку Европа вела либеральные ценности, либеральную политику, мы сейчас видим, во что это превратилось. Чем отличается патриот от националиста? Патриот – это любящий свое государство, а националист – это любящий государство свое и что-то делающий для своего государства. Мы именно те, которые любят и делают для своего государства.

Может, думал над этим, в чем разница между россиянами и украинцами?

– На это есть исторические ответы. Украина – это более евроатлантическая страна. Кто такой европеец? Это свободный человек, это человек, любящий свободу и все остальные приоритеты. А Россия – это империализм, это азиатская культура, это лагеря, это какие-то набеги. У них все идет от империализма. У них есть царь, сколько уже веков это происходит, у них есть царь, если мы берем Петра I, Сталина и так по порядку, то есть сейчас Путина очередь.

У них есть царь, который принимает решение, который свои приоритеты ставит на кону, а приоритеты людей опять же просто убирает и готов уничтожить всех ради своих имперских амбиций. Вот этим мы отличаемся. То есть мы свободные люди, а россияне в большинстве, не говорю за всех, в большинстве, потому что у нас даже в нашем подразделении воюют россияне, именно те, которые выбрали свободный путь, свободное будущее. В россии большинство людей – это рабы, рабы своего царя.

Есть ли "хорошие русские" в политическом, а не военном измерении?

- Если человек переосмыслил и на свою аудиторию, а большинство из них – это публичные люди, тот же Нойз-МС, Пугачева, показывают, что Путин – это диктатор, мы не собираемся в россию, мы против режима. Люди, которые воюют за Украину, воюют не против россии, они воюют против режима, который их подавляет и ставит рамки. И если культурная сфера людей воюет на свою аудиторию против режима, что тут плохого? Я не вижу ничего дурного. Конечно, "хорошие русские", я не знаю, это подходит или нет, но я считаю, что если человек против режима, он показывает на свою аудиторию, а его аудитория, если уважает и тоже принимает это мнение, тогда я ничего плохого не вижу.

Как ты относишься к переименованиям в Харькове? Правильно ли у нас проходит деколонизация?

- В первую очередь, я считаю, что у нас большой пробел в идеологическом конспекте страны. Со времен независимости у нас никто этим не занимался, никто никак не развивал. Если последовать примеру страны Балтии или Польши, то у них этим занимались, у них были приоритеты в этом вопросе. У нас этим вопросом никто не занимался. Я считаю, что этот вопрос должен двигаться параллельно. Мы должны уничтожить все советское, что у нас было, и больше не возвращаться к этому. У нас есть свои герои, у нас есть свое будущее, и мы должны по нему двигаться.

Если мы будем возвращаться к каким-то спорным вопросам, то это только будет разъединять. Переименовали улицу Серповая, она сейчас имени спецподразделения "Кракен". Ну, ладно, то есть, все. Я думаю, что большинству харьковчан безразлично. Произошло событие – и произошло, на этом не нужно зацикливаться. Я не вижу здесь ничего дурного.

Многие харьковчане, например, выступают против демонтажа памятника Высоцкому. Что с этим делать?

– По поводу Высоцкого, я сейчас не вижу это как приоритетный вопрос. Жуков – это был приоритетный вопрос. Мы отправили туда бойцов между боевыми операциями. Его забрали на грузовике и выбросили, как я говорю, на свалку истории, то есть на свалку. Это был приоритетный вопрос, потому что здесь есть "красная линия". Здесь собирались разные коммунисты, пророссийские люди. Это была для них как точка опоры. Как был Ленин когда-то, дальше – Жуков. Это была точка упора.

Это советский военный, уничтожавший украинцев просто миллионами. Бросал их на штурмы. Я не уважаю таких людей. Я не уважаю таких людей в украинской армии, а такие есть. Я считаю, что человек – самое ценное, что у нас есть. То есть никакая техника, никакое вооружение, а человек. Если мы будем просто уничтожать людей, можно собирать вещи.

Надо делать общественное слушание, обсуждение, выслушать позицию, есть хорошая организация "Декоммунизация Украины". Выслушать их предложения, как они это видят. Если, например, есть предложение сделать какой-нибудь закрытый музей – возможно, в таком формате. Выслушать предложение, найти середину и поступить так.

Когда, по-твоему, должны начинаться реальные переговоры о мире в Украине?

– Если брать именно переговоры, то они идут даже сейчас. Переговоры были, я общаюсь с американцами, с разными парламентариями, с европейцами, переговоры идут. Сейчас пытаются найти тот формат, который нам подойдет. Ни для кого не секрет, что мы сейчас полностью воюем против столь большой страны, как россия.

У нас ресурс уже ограничен, и у них уже ограничен ресурс. Я приведу пример: это бронетехника и танки. Когда они наступали техникой, то в месяц мы уничтожали 250 – 300 единиц техники по всему фронту. А способность изготовления новых танков у них – до 10 единиц. В 2023 году они полностью изменили подход к войне. Они переделали свою армию. До 2023 года это была неповоротливая советская армия, которая действует четко по уставам. Можно было в уставе почитать, как они сейчас будут действовать и совершить контрдействия. А в 2023 году они полностью переформатировали армию и начали использовать пеший элемент. Тактика "Вагнера", они стали использовать малые пехотные группы.

Вернусь к переговорным процессам. Конечно, они есть. Они всегда были, например, в отношении пленных. Мы постоянно меняем пленников. Если брать к геополитической ситуации, то переговоры неотвратимы. Мы не можем постоянно воевать. Если мы будем постоянно воевать, то без реформы армии это не приведет ни к ничего хорошему. И ни для кого не секрет, что в НАТО нас не видят.

Мое мнение: если не ошибаюсь, в 2019 году мы разрабатывали союз под названием Интермариум. В чем его плюс? Его плюс в том, что мы хотим объединить страны, которым есть угроза именно от российской федерации. То есть, это Украина, страны Балтии, Польша, Германия, Британия. То есть, эти страны, которые рядом с врагом. И в этом союзе мы можем реально многое сделать. Не ждать от мифического НАТО помощи, а сами делать то, что мы можем. То есть проработать оборонную позицию, кто будет в этом союзе финансировать, кто будет заниматься ВПК, то есть распределить роли и уже двигаться. А Украина, наш самый большой козырь – это люди с опытом, это офицеры с опытом.

Мы должны поэтому быть флагманом в этом объединении. И я даже до сих пор на связи с разными парламентариями Литвы, Польши, с которыми мы общались по поводу этого объединения. То есть, надо расставить акценты и делать собственное объединение, которое будет защищать весь западный мир. Если сейчас подписать какую-нибудь чушь, то это же ненадолго. Мы ведь это все видели.

Будапештский меморандум 2.0.

- Или какой-нибудь "Минск". Это все мы видели. Надо сейчас с холодной головой подойти к этому вопросу. Расчертить "красные линии". Сделать так, чтобы это больше не повторялось.

Если сейчас реально подписать какую-нибудь чушь, мы приведем мир к третьей мировой. Мы видим, что сейчас обострение Китай и Тайвань, мы сейчас видим, что россия не останавливает свое ВПК, она работает. У них там мобилизация немного уменьшилась, именно поток добровольцев. Пытаются как-то заинтересовывать людей уменьшением кредитов, вкладами, но там немного уменьшилось количество мобилизации. Но если там сейчас дед выйдет по телевизору и скажет "мобилизация", то оно опять-таки увеличится.

А ВПК только увеличивается. Это показатель планируемой более масштабной операции. Чтобы сорвать эту более масштабную операцию, нужно совершить хороший союз. Подписать для нас рычаги по поводу безопасности и создать совместную армию, создать совместный ВПК и разработать оборону. На мой взгляд, наиболее уязвимый участок фронта – это Сувальский коридор. Коридор, соединяющий Калининград и Беларусь. Это логистический маршрут. Там будет какое-нибудь обострение. И после этого у россиян развяжутся руки на Европу.

Если развяжутся руки на Европу, то в Украине точно будет какое-то обострение. То есть нельзя говорить, что пусть там воюют. Большинство людей спрашивают: нам убегать уже. А куда бежать? Если сейчас не проделать работу, чтобы остановить диктатора, война будет по всему миру. Поэтому убегать некуда будет. Поэтому сейчас нужно разработать нормальный документ с нормальными требованиями и с нормальной оборонной системой, которая будет работать еще дальше десятки лет.

Что тебе будет победой?

- Если брать сейчас, что для меня победа, для меня победа, что мы отстояли наш город Харьков. То есть это было архисложно, невозможно, никто в это не верил. Но мы это сделали, я приложил к этому усилия и для меня это победа тактического уровня.

Если одерживать победу глобальную, то, конечно, это уничтожение империи, возвращение наших территорий, а когда мы уничтожим империю, то вернем территорию. Если брать даже остановку войны, какая-то условная пауза, то мы в дальнейшем будем работать, чтобы империя была уничтожена.

Это в медийном формате, в разных форматах. Наша задача – сделать страну сильной, независимой и соборной. То есть по границам, которые прописаны. И я говорю, это не обязательно боевые действия. Когда империя рухнет, россия начнет разваливаться кусками, как это мы уже видели по истории. Два раза уже было: и царский период, и 1991 год. Она уже разваливалась. Это вопрос времени, когда распадется и российская федерация в существующих границах. Уже много претендентов, желающих отколоться. А если откалываются, это уже не та могучая страна.

Читайте также: Аэроразведчик 22 ОМБр "Рой": Мне мало сгоревшей Суджи, я хочу, чтобы сгорела Москва