Алисовка — село, расположенное к северу от Харькова, в двух километрах от российской границы. С начала полномасштабной войны с Россией оно оказалось под оккупацией. Евгений вместе с семьей был вынужден уехать оттуда.

История жизни фермера и его родины в оккупации рассказывает Ukraїner, передает "Думка".

Жизнь до 24 февраля

Евгений родился и жил в Харькове. Учился в Харьковской зооветеринарной академии. В 2016 году с семьей переехал в Алисовку, где была земля родителей жены. Там с нуля выстроил ферму, где занимался животноводством и созданием крафтовых сыров.

В селе в основном жили люди пожилого возраста и семья Евгения. Семья имела хозяйство и простое здание на 75 м², которое сами и построили.

Евгений к работе встает рано и 24 февраля в 5 утра он как раз был в сыроварне. и готовился делать сыр: уже начал пастеризовать молоко. Видел, как с территории России взлетают вражеские ракеты. В течение дня из Харькова приехал его отец, забрал их троих детей, документы, электронные устройства, как например жесткий диск с фотографиями. Евгений с женой остались на ферме, потому что не могли покинуть животных.

Оккупация

12 марта русские войска зашли в деревню: обыскивали все дома, в том числе и ферму. Евгений рассказывает, что во время обыска его дома российские военные искали что-то подозрительное, тогда у него забрали ружье.

"Возможно, пытались найти признаки того, что я военный или шпион. Российских военных было около 15, а в середине апреля в село зашли еще человек 50-60 - кабардинцы (один из народов Северного Кавказа - ред.). Начали селиться. Село небольшое, 40–50 домов, большинство из которых пустые. Обыски были регулярные. Они приходили, смотрели, у нас ли не сидят украинские партизаны. Где жили люди, они не селились и не грабили, а все пустующие дома разграбили”, — рассказывает Евгений.

По словам фермера, во время оккупации сложно было иметь хоть какие-то средства для коммуникации:

"Все хуже с каждым днем ​​была связь. Обстреливались вышки, пострадала инфраструктура. У нас остался один оператор – "Лайф". Мы включили роуминг, и оставалась одна ловка. Мы так могли хоть как-то выходить на связь с родными. Потому мы спрятали один телефон”.

Во время второго обыска российские военные искали именно телефон, сказали, что от их дома идет сигнал. Телефон нашли и отправили в ФСБ. По крайней мере, так сказали.

Это было за день до того, как Евгений с женой уехали из деревни.

"У меня забрали телефон, и, как они сказали, его отправили в Белгород в ФСБ (Федеральная служба безопасности РФ. – ред.) на проверку. В принципе там были спрятаны фотки, которые невозможно было просто так найти. Но я понял, что что-то они могут найти, если это реально будет специалист (искать. — ред.), то они могут что-то и найти”, — говорит Евгений.

У оккупантов к семье фермера было особое отношение, потому что это была единственная молодая семья на всю деревню. Они постоянно говорили: Вы здесь одни не за нас. Ты у нас на карандаше". Смотрели телефон, были угрозы и шутки на тему: "А покажи жену. А она молодая?".

Расстрел в лесу

Потом повели в лес и, направив автоматы, сказали: "Бери лопату, копай могилу". Я выкопал себе могилу, они приложили автомат к голове и взвели затвор.

Евгений говорит, что тогда понимал: убивать его они не собирались.

"Я чувствовал, что это какой-то фарс, но и не исключал возможности, что этот фарс может закончиться выстрелом. Их тоже раздражало то, что я не боялся, не дрожал, не плакал, потому что я видел и понимал, что у них цель – испугать. Мысли были о том, что сейчас все это может окончиться. Я уже простился с жизнью. Но они не собирались меня убивать, мы просто вышли из леса и меня отпустили", – вспоминает мужчина.

Оккупанты вернулись в тот же вечер – порезали колеса на машине и сняли аккумулятор. Это была еще одна причина задуматься об эвакуации.

Когда российские военные рядом с фермерским домом вырыли окопы и поставили минометы - семья решилась окончательно. Был риск, что начнут бить по минометам, установленным в деревне. Русские прямиком между хатами поставили свою технику, скрыли ее и накрыли ветвями.

"Мы сидели до последнего, потому что надеялись, что российские военные не пойдут в Харьков, что здесь не будет оккупации. Мы думали, может, сейчас сюда украинские военные зайдут, станут в оборону и все будет нормально”, — говорит Евгений.

Эвакуация

Выехали супруги 27 апреля. У них был прицеп, на котором забрали с собой самых ценных племенных коз. Взяли сколько влезло – 8 животных. "Когда мы уехали, открыли все двери в загонах, в сараях и выпустили животных. Что с ними сейчас – неизвестно. Связи нет ни с кем, в селе до сих пор оккупация”, — вспоминает самый тяжелый свой шаг Евгений.

Супруги ехали 6 часов через 25 блокпостов вдоль границы с россией, по грунтовой дороге. Затем 8 часов проходили границу. На российской стороне пограничники производили полный обыск, через сканер пускали машину. Далее ехали через белгород к границе с Латвией, вдоль границы Украины и Беларусь, в Латвию около 1100 километров. На границе стояли еще 40 часов.

Сейчас Евгений с семьей в безопасности, однако говорит, что до сих пор чувствует себя тревожно:

"Я еще не могу сказать, что все прошло, потому что все еще на подсознании. Пока ты там, в экстремальных условиях, это не ощущается. Ты понимаешь, что делать. Любые эмоции исчезают, остается только разум. Но сейчас начинают накрывать такие моменты, начинает все всплывать: что мы потеряли, что пережили, что будет дальше с нашей психикой, как все эти проблемы нужно будет решать. Особенно по ночам последнюю неделю это все снится, все снова возвращается. И с утра пятнадцать-двадцать минут еще приходишь в себя, вспоминаешь, где ты, кто ты, кто рядом, что все хорошо”.

Читайте также: Войска путина обстреляли Золочев на Харьковщине: есть погибшие