Могилы для "спасенных": Как Яровая на Донбассе готовится хоронить 25 погибших пенсионеров

"Дрон за полчаса до этого летал. Его слышали многие. Он здесь покрутился, когда люди были, и минут через 20 оно прилетело", - говорит 48-летний Дима. После взрыва он таскал раненых в здание фельдшерско-акушерского пункта, что в 100 метрах. Там осталась единственная на всю Яровую медсестра.

"Скорая" сразу после обстрела отказывалась ехать в населенный пункт, эту информацию подтверждают сразу несколько местных жителей.

"Пока состояние шоковое. Еще несколько дней шок будет. Сейчас будут хоронить тех, кто погиб", - флегматично на фоне звука пролета минометной мины говорит Дима.

Увидев напряженность журналистов, мужчина пытается разрядить обстановку и по десятибалльной шкале оценивает опасность: "Пока только на пятерочку. В Шандрыголово что, лучше ситуация? Там конкретно зона боевых действий. Это село несколько раз переходит из рук в руки. Там конкретные уличные бои. Я думаю, что уличные бои куда хуже, чем тут".

В нескольких километрах к северу от центра Яровой идет бой, видно места прилетов, столбы дыма в нескольких локациях. "Это бой Шандрыголово – Новоселовка. Новоселовка – это выезжаешь из Яровой, железнодорожный переезд и через лес сразу Новоселовка", - говорит Дима. По картам Гугл от места, где мы стоим, до села, в котором идет бой, – 3,1 км.

Приблизительно в такой ситуации последние пару недель живет Яровая в Донецкой области, фронт приблизился к населенному пункту. Тут каждый день летают вражеские дроны – и разведчики, и ударные. Вдоль главной улицы в Яровой лежит и оптоволокно. Только за пару часов в поселке нам трижды приходится прятаться от дронов. Один раз – в кустах и соснах на местном кладбище.

Яровая готовится к массовым похоронам

Сразу после обстрела 9 сентября, когда погибли 25 людей и 19 были ранены, из села выехало огромное количество местных жителей. Сколько в Яровой сейчас людей, не знает вообще никто, даже староста села Дмитрий Дремлюженко. Он наотрез отказывается говорить с журналистами, мужчина занимается организацией похорон 25 односельчан, которых знал лично. Любой ценой нужно найти гробокопателей, в Яровой из коммунальщиков, способных копать могилы, остался аж один, он не справится с 25 могилами. Приходится приглашать эвакуированных в Славянск лиманских коммунальщиков.

Атмосфера в Яровой действительно угнетающая. На улице нет никого, кроме бригады энергетиков, которые после обстрела ремонтируют линии электропередач, нескольких приезжих гробокопателей, старосты и сумасшедшего местного жителя, который ходит по пустым ветреным улицам и во все горло орет: "Лев Дуров не виноват! Виноват Гришка! Лев Дуров не виноват! Вы же не будете трогать цыгана? Правда?".

Выглядит это все до ужаса кинематографично и знакомо: как будто поселок за минуту перед концом и тут остались либо сумасшедшие, либо те, кто должен.

Лина оттирает кровь

"Я говорю, я не успеваю уколы набирать. Машина мама и другие мне набирали уколы. Я потом: Господи, это кровоостанавливающее или что? В общем, вчера было такое", - нервно смеется единственная на всю Яровую медсестра Лина. "Элина", - потом для нас, приезжих, уточняет женщина. Удивительно, все, даже в солидном возрасте люди, тут представляются сокращенными именами и без отчеств – Лена, Света, Дима, Сашко.

Лина с самого утра отмывает залитый кровью фельдшерско-акушерский пункт в центре Яровой. Сюда после обстрела самостоятельно ползли раненые старики, чтобы получить хотя бы какую-то помощь. Кровь видно везде: на полу, возле входа, на бутылках с водой.

"Тут у меня еще женщина была, у нее дерево торчало в шее. Я и не стала туда лезть, думаю, сейчас вытащу, а она кровью сойдет. У нее возле артерии было. Я побоялась все равно", - говорит Лина, добавляя, что на утро раненная пенсионерка оставалась еще живой.

Она жалуется, что сразу после обстрела в Яровую отказывались ехать "скорые" (стоит отметить, что после удара по центру поселка, через приблизительно 20 минут россияне обстреляли окраины Яровой, там начался пожар. По должностным инструкциям, ни медики, ни спасатели не имеют право ехать в зону ведения огня).

"Я медик, я не знаю, как мне уезжать отсюда? Если я всех брошу, кто им будет помогать? Вдруг опять какая-то ситуация... Голова наш поехал и привез военных врачей. Если бы не он… "Скорые" сюда не едут, никто не едет. Получается, кто мог доползти, ползли сюда, кровью истекали. Кто там безногий и безрукий лежал. Кто просто мертвый. Это было вчера "светопредставление". А "скорые" говорят: мы не едем. МЧС говорят: мы не едем. Пока голова не сел на свою машину и погнал на свой страх и рыск вести кого-то…", - вспоминает медсестра первые часы после обстрела.

К медпункту приезжает местный житель, представляется Сашко. Он – работник коммунального предприятия "Зеленстрой", мужчина в день обстрела поливал клумбу рядом. Из его руки вытащили осколок, там гноится. Лицо также посечено осколками. "У меня был шок, я ничего не понимал вообще. Типало меня", - говорит Сашко, еле сдерживая слезы. "Сломило дух, конечно", - сдержанно и тихо добавляет он.

Продавщица единственного оставшегося в селе магазина Лена запрещает себя фотографировать. Она с напарницей собирает часть товаров – будут уменьшать торговую площадь. Женщина предполагает, что россияне могли мониторить местные группы, ведь сообщение о выдаче пенсий было только в этих мессенджерах. "Мы все в шоке. Это что, кто-то мониторит в рашке наши группы? Прилет этот интересный очень: без свиста, было тихо и спокойно, просто долбануло – и все, - вспоминает приблизительно 60-летняя Лена, магазин которой через дорогу от места удара. – Нельзя собирать в такое время толпы! Я сколько раз говорила, не собирайтесь толпами!".

Когда в соседнем селе активизируется бой и увеличивается число взрывов, Лена загоняет пса Черныша в магазин.

Дрон и кладбище

До кладбища едем от центра пару минут. Оно в сосновом лесу, везде песок, значит, копать будут достаточно быстро. Могилы для яровских пенсионеров копают лиманские коммунальщики. Местных молодых мужчин мы так и не видели.

На кладбище рыдает Ольга – жена погибшего пенсионера. "Он пошел получать пенсию. Я рядышком живу, в центре. Слышу – прилет. Я туда побежала, он еще живой был. Он на руках у меня умер. Ему в голову осколок попал. Я его нашла. "Скорую" вызвала, думала, спасу его. Но когда приехали – он уже все. Там столько погибших было, раненых. Это кошмар. Мне нужно яму выкопать. Я уже заказала гроб и крест. Теперь, чтоб яму выкопать, чтоб его похоронить тут. Председатель тоже не в силах, сколько людей – больше 20 человек", - плачет она.

Копатели могил немногословные. Большинство – водители из Лимана, часть из них вообще впервые в жизни копают могилы. "Могила – это вообще сложно. А еще и в такой момент. И это не для человека, который болел. Это такое количество рыть. Это очень тяжело. Очень. Это непросто", - говорит 38-летний Павел.

Работа продолжается недолго. Выкопав в песке яму по колено, все несутся в кусты и под сосны на кладбище. Буквально в 10 метрах от нас зависает дрон на оптоволокне. Делает пару кругов вокруг пушистой сосны, под которой прячется пятеро человек, и улетает в лес. В другой стороне кладбища, не смотря на дрон, вторую могилу продолжает копать еще одна тройка гробокопателей.

"Одноразовые", - шутит над ними загоревший до черна лиманский коммунальщик-работяга, который во второй половине жизни был вынужден покинуть свой дом и копать могилу для жителей Донбасса, которых уже "спас" Путин.

Читайте также: Ловушка для Зеленского