Учредитель ХАЦ, депутат Дмитрий Булах: Пророссийский олигарх Новинский до сих пор может влиять на Харьковоблэнерго

После громкого коррупционного скандала вокруг приятеля президента Тимура Миндича и коррупционных схем в "Энергоатоме" вопросы системной коррупции в Украине, особенно в энергетической отрасли, приобрели новый, острый резонанс. Расследование разоблачило не только масштабные злоупотребления, но и заставило украинское общество по-новому взглянуть на уровень угрозы даже в ключевых для безопасности государства секторах. Тема, в частности, актуальна и для Харькова.

В интервью изданию "Думка" основатель общественной организации "Харьковский антикоррупционный центр" (ХАЦ), депутат Харьковского городского совета, военнослужащий Национальной гвардии Украины Дмитрий Булах рассказал, почему "дело Миндича" – это лишь вершина айсберга коррупции в Украине, какие репутационные риски скандал несет для государства почему его расследование действительно полезно для общества и как хищение средств сказалось на энергетике Харькова. Обсудили также целесообразность проектов онкоцентра, подземной больницы и Лопанской набережной.

Какова была Ваша реакция на обнародование деталей "дела Миндича"?

– Сделаю, во-первых, небольшой дисклеймер. Я военнослужащий, поэтому определенная моя тональность и невозможность разговаривать на определенные темы продиктована моим этим статусом, чтобы аудитория не удивлялась, потому что я могу быть мягче или кое-что недоговаривать. Это связано с моей военной службой.

Что касается Вашего вопроса, я буду неискренним, если скажу, что я этого не ожидал. Я ожидал этого уже несколько месяцев. У меня были некоторые инсайды, что окружение президента попало в плохие истории. Они давно попали в плохие истории, но в этот раз их зафиксировали в этих историях, и за ними идет расследование.

Соответственно, я понимал, что кризис с НАБУ и САП в июле этого года, когда была попытка фактически уничтожить эти органы – решение, которое было затем переиграно и возвращено им самостоятельность за несколько дней – было продиктовано тем, что у президента Украины узнали, что непосредственно по его хорошим знакомым, друзьям, компаньонам идут расследование НАБУ и что они уже на окончательном этапе.

К тому времени уже было известно, что господину Чернышеву, который уехал из страны на время и которого все героически возвращали, выдвинули либо подозрения, либо были расследования и так далее. Соответственно когда Офис президента и президент Украины поняли, что по их окружению уже идут расследования, они пытались уничтожить эти органы, но им не удалось. Собственно результат мы увидели 4 дня назад.

Масштабы разоблаченной коррупции в энергетике Вас поразили?

– Нет. Я уже я давно в этом "бизнесе", так что условно я понимал, что плюс-минус так все и есть. Единственное, что меня удивило в этой истории, это то, что в 2025 году, после почти четырех лет войны, господин Андрей Деркач, который был патентованным предателем, уже сейчас сенатор в России, а до этого был нашим украинским нардепом. И все в принципе даже знали, что это ФСБ еще в середине десятых лет.

Знаю людей, которые с ним были коллегами в Верховной Раде, все говорили, что Андрей Деркач – это ФСБ. Все в Верховной Раде понимали, что это российский агент. Что же в 2025 году? У этого человека до сих пор есть свои люди в "Энергоатоме", которые реализовали все эти схемы. Для меня это была диковинка.

То, что касается пленок, выложенных НАБУ, что часть отмывавшихся денег отмывались именно через Москву - это меня действительно удивило. Не знаю, как это объяснимо, у меня слов нет. Здесь не то, что безнравственность и неуважение, это просто трэш, ужас какой-то. Все остальное, в принципе, для меня ожидаемое, ничего не было странным. Эти "простые" в плохом смысле подходы были заметны, понятны и ожидаемы.

То есть кто-то в Верховной Раде заинтересован в том, чтобы продвигать сторонников Деркача?

– Почему в Верховной Раде? Мне кажется, мы понимаем, что с 2019 года вся власть в Украине сконцентрирована в руках президента Украины. Офис президента – это вспомогательный орган при президенте. Мы ведь не говорим: "Исполком патронажной службы Харьковского городского головы" вместо Харьковского городского головы. Президент Украины, я понимаю, согласился на эту историю. Почему он согласился, как он согласился? Это для меня большой вопрос, к сожалению. Этот вопрос для меня действительно существует. Как так получилось, чем люди руководствовались. Очень много вопросов, ответы на которые, скажем, либо очень плохие, либо вообще критически плохие, к сожалению.

Как вы оцениваете репутационные риски для Украины от коррупционного скандала в энергетике? Европа уже заявила о планах по уменьшению помощи Украине в следующем году.

– Европа заявляла об этом еще до того, как этот скандал произошел. Наши западные партнеры понимали эти истории не хуже, чем мы с вами. Они не только подозревали, но и знали, что, к сожалению, существует. Возможно, по инсайдерской информации. Не думаю, что это критично для нас.

Я думаю, что это для нас возможность и шанс. Когда мы боремся с каким-либо проявлением злоупотребления, это лучше, чем просто эти злоупотребления существуют. До этой истории все это понимали, но ничего с этим не происходило. А когда мы все увидели уровень цинизма – это к лучшему.

Это показывает то, что органы, уполномоченные бороться с этими преступлениями, работают и, соответственно, противодействуют этому, формируют определенную атмосферу неприятия коррупции в обществе. Я думаю, что это напротив в плюс. От того, что нам это показали, коррупции больше не стало. Я даже считаю, что ее станет меньше, потому что те, кто это делал, кто склонялся к этому, кто это покрывал, могут сделать выводы и определенным образом прекратить или уменьшить влияние этого явления.

Думаю, это не конец этой истории. Мы еще многое услышим. Даже знаю, что это не конец истории с пленками Миндича и расследованием. Я думаю, что мы знаем 20-25% информации. Еще 75-80% нам предстоит узнать. Это будет не очень приятно, но будет очень оздоровительно. Это то, что нас приведет в сознание. Имею в виду наше государство.

То есть Вы считаете, что объемы коррупции могут оказаться значительно больше?

- Я уверен, что они были гораздо больше, не только там, но и вообще.

Имело ли влияние "дело Миндича" на харьковскую энергетику? Брат Тимура Миндича Леонид Миндич, по данным следователей, имел связь с коррупционными схемами в "Харьковоблэнерго". Связаны ли между собой эти истории?

– Я думаю, что вся мощность "Миндича харьковского" передана от его родственника из Киева. Если бы не было Тимура Миндича, думаю, у Леонида Миндича мало что здесь получалось так, как у него получалось. То есть все действительно базировалось на влиянии его брата.

Коррупционная схема Леонида Миндича происходила еще в 2021 году. Почему разоблачили ее только недавно?

– Думаю, что это в том числе какие-то расследования, получившие второе дыхание после следственных действий, проведенных по его брату Тимуру. Там, я думаю, получили какие-то подтверждения или документы, позволявшие довести до конца расследование по Леониду и соответственно доказать это дело. По идее, это связано именно с этим.

Большой ли объем этой коррупции в энергетике в Харькове?

- Энергетика всегда в Украине, не только в Харькове, но и в Харькове, в частности, это очень коррупционная история, очень автономная история. Это как государство в государстве: энергетика и газ – две автономные сферы, очень вертикальные и сами в себе. Они достаточно закрыты, поэтому за ними трудно вести какой-то публичный мониторинг, контроль, поэтому это очень коррупциогенные истории. Именно поэтому в последние дни мы так много слышим об "Энергоатоме".

Эта история очень специфична, она для людей, которые внутри этой "тусовки", внутри этого цеха, которые в этом разбираются. Человек с улицы, условно, как вы и я, не вовлеченные так подробно в энергетический сектор, мы этого не очень понимаем.

Как ХАЦ получает информацию о деятельности энергетических компаний, в частности, "Харьковоблэнерго"?

– Мы мониторим то, что можно увидеть в государственных закупках. К примеру, тендеры энергетических предприятий и так далее. Но опять же там очень специфическое оборудование. Мы можем сравнивать, например, кабели, какие-то провода, базовые насосы, но там очень много специфического оборудования и материалов, трудно с чем сравнивать. Это не просто купить чашку или телефон. Это что-то с очень большим уровнем специфики, где нужно быть максимально в контексте, чтобы понимать, сколько это может стоить. Это не обычные вещи, которые можно купить в магазине.

Бывший руководитель "Харьковоблэнерго" Константин Логвиненко мог быть замешан в коррупционных скандалах, поэтому сегодня исполняющим обязанности директора является Вячеслав Кравцов. Или эта замена может быть эффективной?

– Я не думаю. Мы же знаем, что почти каждый последующий глава "Харьковоблэнерго" уходит с должности с обвинениями в коррупционных злоупотреблениях. Я этот "фильм" видел уже раз пять. Каждый из них уходит с поста через полтора года, год-два – там все зависит от талантов и сдержанности. Человека обвиняют – заходит новый. "Иванова" сменяет "Петров", "Петрова" – "Сидоров" и так далее.

Без создания нормального наблюдательного совета при облэнерго, возможно, при "Укрэнерго", без нормального контроля, привлечения каких-либо комитетов при этом наблюдательном совете, с привлечением общественности, в частности, ничего это работать не будет. Это будет бесконечный сериал, условный 10 сезон которого мы сейчас смотрим.

"Дело Миндича" может стать катализатором создания такого наблюдательного совета при энергетических компаниях?

- Думаю, да. Это один из механизмов, который может работать. Только подчеркну, что необходимо создание реального наблюдательного совета, потому что есть разные ситуации. У нас есть фейковые наблюдательные советы, которые действительно созданы просто для галочки. Такое тоже бывает, но такой скандал, я думаю, приведет к формированию хотя бы частично таких наблюдательных советов, которые увеличат прозрачность таких предприятий и снизят коррупцию.

Можете сказать что-нибудь о деятельности нового исполняющего обязанности директора "Харьковоблэнерго" Вячеслава Кривцова?

– Нет, я, честно говоря, не очень отслеживал эту историю.

Имеет ли влияние Вадим Новинский сейчас на "Харьковоблэнерго"? Его компании до сих пор принадлежит четверть акций предприятия?

– Да. У нас и некоторые ТЭЦ частны на территории города. Тем не менее, у государства есть мажоритарный пакет, поэтому, в принципе, есть и возможности адекватного контроля за облэнерго. Есть крупные акционеры, но, тем не менее, у государства есть все возможности контроля. Да и даже если бы там была 100% частная собственность, на самом деле над "Укрэнерго" достаточное количество механизмов контроля у Национального комитета регулирования электроэнергии, есть такой орган. Рычагов контроля достаточно, если бы только была добрая воля, а ее, как правило, нет. Соответственно, это работает, как мы слышали в "пленках Миндича", что кто-то куда-нибудь двадцаточку занесет. Это в таком формате, к сожалению, работает.

И абонплата разносится почти по всем контролирующим органам или правоохранительным органам. НАБУ и САП не берут абонплату, как мы видим, но большинство берет, и это просто как таковая индульгенция. Все получают свою часть коррупционной ренты и всё.

Тем не менее, Новинский имеет связь с россией. Как возможно, что он может контролировать деятельность украинской энергетической структуры?

– Он один из владельцев. Кстати, я не помню, он ведь не под санкциями даже, кажется. Могу ошибаться, но, похоже, Новинский не под санкциями. Ну так. Так же, как и Деркач находится в "Энергоатоме". Это базируется на каких-либо личных связях, приятельстве, знакомствах, неформальных договоренностях. Потому что мы понимаем, что если бы этого не было, то его судьба уже управлялась бы государством фактически. Но этого не происходит.

То есть, все это Офис президента? Президент Украины?

- Я не знаю, это ли Офис президента, но понимаю, кто субъект этих договоренностей. Я понимаю, что с 2019 года, особенно после начала большой войны почти абсолютная власть принадлежит Владимиру Зеленскому. Возможно, это не он субъект этих договоренностей, но, тем не менее, это, пожалуй, люди, связанные с ним. За руку их не схватили, но это люди, точно имеющие какое-то отношение в целом к власти. Кто был, с кем договаривался, почему мы не знаем.

Как схемы Владимира Скоробогача повлияли на энергетику Харькова?

- В общем, злоупотреблений в энергетике много, но Владимир Иванович Скоробогач – это человек, который даже во время большой войны, при том, что он отсюда уехал еще до ее начала, мне кажется, даже из-за границы эти схемы реализовывал.

Это конкретные утраты. Мы не знаем, будет ли это дело доведено до конца, но тем не менее обвинение в том, что он, находясь даже за границей во время великой войны, фактически реализовывал электроэнергию, брал за это средства, но не платил за нее государству, собственно, энергогенерациям, а просто клал их себе в карман или, если это были его компании. Схема достаточно проста, но важно знать, кто был сообщником или сообщниками, скорее, в этой истории.

Есть ли догадки, кто это может быть?

– Я не помню. Кажется, там пока нет понимания. Ну конкретно нет. Следственные органы не обнародовали, с кем это было сделано, но обвинение и подозрение именно Скоробогачу были за эти действия, которые привели к ущербу. Очевидно, что в следственных органах существует понимание, кто должен помогать в реализации этой схемы. Мы узнаем, когда это будет уже в приговорах.

Как вообще коррупция повлияла на энергетику Харькова?

- Негативно, потому что это, собственно, привело к убыткам, которые могли бы пойти на поддержку, на закупку оборудования, на зарплату, на какие-то защитные сооружения. Это был 2022 год, в принципе когда это уже было актуально. Возможно, это дало бы возможность нашим энергетическим компаниям лучше подготовиться к обстрелам, в частности, в 2022 году, а возможно, и сейчас.

Если бы не коррупция в энергетике, могли бы мы избежать столь серьезных последствий вражеских обстрелов критической инфраструктуры, которые существуют сейчас?

- частично. Я не думаю, что это бы критически повлияло, но частично конечно, да, потому что эти средства могли бы пойти на определенные сооружения, которые позволяли бы защитить лучше те объекты энергогенерации или трансформаторы и так далее, которые, собственно, применяются, чтобы передавать эту электроэнергию в наши дома.

Поговорим о других важных проектах для Харькова. Одним из них является строительство новой онкобольницы в нашем городе. Целесообразно ли это сейчас?

– Я считаю, что это сомнительный расход средств, потому что общая стоимость проекта около 3 млрд грн. Это очень значительная сумма – 5-6 часть годового областного бюджета, поэтому это очень большая сумма. Вопрос онкоцентров вообще сейчас – это не только вопрос здания, потому что у моих родственников, к сожалению, тоже была онкология. К счастью, мы ее вылечили, я столкнулся уже во время войны с этой историей.

Там вопрос не только физического износа здания. Я занимался этой историей еще с 2016 года. Постройки онкоцентра в Харькове действительно в ужасном состоянии. Как-то их ремонтировать можно до тех пор, пока нет нового здания нового онкоцентра. И то не сильно там есть смысл укладываться, очень плохое состояние зданий. Но ведь вопрос не только в этом.

Вопрос в том, что осталось мало врачей-онкологов. Они есть, но их не так много. Они уехали с началом войны из Харькова. То есть пациенты есть, а врачей немного. Да и расположение онкоцентра, где он сейчас в Померках расположен, мы понимаем, что туда частенько прилетало. Это рядом с "Хартроном", с авиазаводом, с "Коммунаром". Там десятки, сотни раз прилетало рядом.

Это, скажем так, не самая лучшая локация, чтобы сейчас там происходило строительство таких масштабов на 3 млрд грн. Действительно, онкопациенты у нас в области и городе существуют, и они должны получать медицинскую услугу и лечение необходимого качества.

Мне кажется, здесь можно было бы думать о какой-то релокации областного онкоцентра, по возможности, конечно, в какое-нибудь другое здание. После децентрализации достаточно много различных районных больниц, которые либо закрыты, либо почти закрыты. Их достаточно, они расположены в лучших локациях. Даже не обязательно делать это в Харькове, я вам скажу. Можно бы об этом думать.

То есть, текущее строительство онкоцентра можно было бы перенести в другую локацию?

– Не строительство, просто онкоцентр перенести. Строительство вообще сейчас действительно не нужно. Не размораживай его. Оно и так заморожено. Не надо его размораживать, потому что мы не знаем, сколько еще туда будет "прилетов" рядом, а может, непосредственно, к сожалению, в это строительство. Мы понимаем, что линия фронта проходит не очень далеко, разным оружием можно доставать в районы города, так что просто неадекватно, на мой взгляд, сейчас это делать. Сам онкоцентр тоже расположен рядом.

Я понимаю, что здание там в плохом состоянии, поэтому можно было бы думать о том, чтобы его релокировать в другую локацию. Я думаю, что это был бы лучший выход, чем то, что сейчас на 3 млрд. грн. планируется строительство в такой ситуации безопасности. Это даже небезопасно с точки зрения привлечения туда строителей. Они будут под большой угрозой попадания под обстрел.

На тендере была представлена только одна компания – "Консорциум Билдинг Групп", она же и победила в тендере. Нормально ли вообще, что на такое большое строительство претендовала только одна компания?

– Это не очень нормально. Конечно, это вызывает множество вопросов. Это фаворит, выигрывавший уже много тендеров, и в смете заложены неадекватно дорогие строительные материалы. Например, на рынке Украины есть разные виды гипсокартона. На самом деле, они по качеству не очень отличаются. Гипсокартон достаточно стандартный, определенные требования технологичны выдерживаются. В этой смете заложен самый дорогой гипсокартон, присутствующий на рынке Украины. Зачем этот гипсокартон? Вообще непонятно. А его для строительства нужно очень многое. То есть это большая часть этой сметы.

Просто там от обычного, нормального по качеству гипсокартона, этот дорогой отличается просто ценой в три раза дороже. Это как пример. И там, в принципе, многое подобное. Возникают подозрения, что намеренно под эту огромную сумму в 3 миллиарда делалась такая огромная смета, чтобы до последней копейки использовать не 2 миллиарда, а именно чтобы 3 было. Это выглядит как попытка усвоить бюджетные средства. С другой стороны, хочу напомнить, что одним из важных условий этого договора является получение предоплаты на аванс в размере 30%. То есть миллиард гривен, условно, будет получен просто в качестве предоплаты вообще без всяких работ. То есть, компания сразу, даже если она не выполняет эту работу, получит миллиард гривен прямо со старта.

А это ли не риск того, что они просто сорвутся и это строительство не будет продолжено?

– Я думаю, что когда вы об этом спрашиваете, знаете ответ, что это риск. Много вопросов по этому строительству и условиям этого тендера. Как бы так ни вышло, что эта компания потом ничего не сделает, как это было уже неоднократно.

Эта же компания срывала?

- Не помню, срывала ли она, кстати, но бывало так, что какая-то компания получала подряд, ничего не делала, ее признавали банкротом, какого-то директора сажали на какое-то количество лет или объявляли в розыск, потому что его нет, но для бюджета в сухом остатке это минус один миллиард, например, может быть. Надеюсь, что это не тот случай, но я бы не стал его исключать, потому что такой договор вызывает сомнения именно в таких условиях, именно в это время и именно такого строительства, именно на такую сумму.

Если оптимизировать смету строительства онкоцентра, на сколько его можно было бы сократить и за счет каких еще затрат?

– Я думаю, что где-то на треть может и возможно было, но я в принципе считаю, что это строительство сейчас не нужно. Если мы уже входим в дискуссию, что лучше было бы сделать и подешевле, это дискуссия, когда мы уже согласились, что это нужно делать. Я считаю, что это очень сомнительный тезис, что это нужно делать. Я считаю, что больные должны получать хорошее лечение, но я не считаю, что строительство такого размера сейчас нужно в такой ситуации безопасности и именно в этом месте почти в 2026 году.

Как тогда вы оцениваете целесообразность строительства подземного ковчега при Харьковской областной больнице?

– Это лучше. Локация расположения несколько лучше. Здесь я могу сказать, что надо контролировать, по моему мнению, именно качество и цены этого строительства. Оно тоже ценно, но в принципе здесь хотя бы я понял логику. Но опять же надо понимать, насколько это будет функциональный блок, который позволит оказывать медицинские услуги областной больницы именно под землей. Если это действительно "ковчег", функциональный блок, как заявляется, считаю это целесообразным, но не вижу просто проектной документации этой истории. Здесь следует понимать сметы, чтобы эти средства были использованы адекватно.

Работы по строительству "Ковчега" уже начаты, а тендер объявили только недавно. Возможно ли такое?

- Областная больница вообще и раньше была такой, но что-то в последние месяцы очень часто. Есть вопросы по использованию средств. Идут ремонты, ремонтировался фасад. Опять же фасад! Вот у меня вопрос, нужно ли это было. Там тоже дурацкие средства на фасад были потрачены, кажется, сотни миллионов. Я не помню точно сумму сейчас, но она существенна. И там были такие позиции, которые вызывали большие вопросы в том смысле, что несколько раз шло завышение цен. Очень большие сомнения, фасад – это наиболее необходимое областной больницы. "Ковчег", подземная больница, пожалуй, да. Фасад – не знаю. Для меня это выглядит как просто усвоение бюджета, и не с целью сделать только фасад.

Вы же понимаете, чтобы цифры на казначейских счетах превратились в конкретные, как мы видели, "брикеты", нужно провести определенную процедуру. У меня иногда создается впечатление, что это происходит только для того, чтобы мы получили "брикеты", эти глубокие.

Можно ли этот тендер на строительство "Ковчега" тогда назвать непрозрачным?

– От всех медицинских историй и областной больницы я в принципе не ожидаю суперпрозрачности, к сожалению. Хотя обладминистрация и пытается проводить группы прозрачности, это выглядит неубедительно, честно говоря. На этой, кстати, по областной больнице группе, я присутствовал, меня приглашали.

Как это происходит?

- Собираются люди: подрядчики, заказчики, областная администрация, другие заинтересованные стороны и обсуждают возникающие вопросы. На самом же деле к тому, что мы там обсуждали, я просил предоставить информацию. В конце концов, мы обсудили, ни до чего не дошли, информацию не предоставили, но галочку поставили, что обсуждение было. Процедура была произведена, но по факту ничего не решено.

Искала сметы на Prozorro до строительства онкобольницы и подземной больницы и не нашла в свободном доступе.

– На Prozorro они есть, просто сайт сейчас изменил интерфейс, изменилась сильно оболочка и там их не так легко найти. Но они преподают. Может, с опозданием, но они там появляются. Мне говорили об этой смете онкоцентра, я помню даже эти позиции, частично завышенные, они очень странные. То же происходит с областной больницей. Все действительно стандартно, потому что мы видим это завышение.

Кстати, местные общины реагируют адекватно, часто работают над уменьшением этих тендеров, часто идут на контакт, вносят какие-то изменения, поэтому уже в итоге проекты стоят значительно меньше, чем плановые. Такое есть. На уровне области такого нет. Я связываю это с тем, что общины все же подконтрольны жителям, они избраны, а областные власти назначены Киевом, центральной властью, поэтому они меньше чувствуют подотчетность.

Какая ситуация с другими подземными постройками Харькова и области? Замечали ли там признаки раздутой сметы?

– Вы знаете, по-разному. Где-то год назад было лучше. Мы видели такие тенденции, что именно городские сметы подземных школ были более или менее неплохими. Сейчас стало ужаснее, на мой взор. Уже больше завышений. Сметы в принципе становятся выше со временем, и квадратный метр, условно, подземной школы стоит уже выше, чем год-полтора назад. К сожалению, такие истории тоже происходят, потому в этом вопросе наблюдается определенная деградация.

С чем это связано? На это влияют экономические факторы?

– Думаю, что нет. Если даже отталкиваться от курса доллара, они растут и в долларе, условно, тоже. Поэтому нет, не думаю, что это связано только с инфляцией. Я думаю, что это связано с внутриполитическими мотивами, какой-то большей степенью дозволенности, скажем так.

Какая из последних смет удивила? Возможно именно по подземным сооружениям.

– Это было, пожалуй, год назад, в области. Не помню локацию, честно говоря. Помню, что это были в Лозовской общине где-то Краснопавловка или что-то такое. Там, условно, квадратный метр школы в Харькове стоил одну сумму, а в области – в полтора раза дороже. Это существенно. От полутора до двух раз были разрывы. Можно сказать, что некоторые гидрологические условия или какие-то почвы влияли на это, но там было видно, что это было сопоставимо, и это выглядело плохо.

Помню даже, кстати, что группа "Прозрачность и подотчетность" приезжала туда и как раз там был разговор о позиции Краснопавловки Лозовской общины. Люди не могли объяснить, с чем это связано.

Может, местные власти тоже могут определенным образом наживаться на этом?

- Ну конечно. Зависит от того, кто заказчик этого постройки. Понимаете, строительство может быть формально, например, на территории Лозовского общества – тогда заказчиком может быть обладминистрация. То есть средства выделяют, а там прямо на их территории строит область. А иногда функции заказчика наоборот передаются местным властям. Я не помню, кто был заказчик в том случае, но мне кажется, все же областная администрация. Не буду утверждать, я не помню.

К тому времени это было ощутимо дороже, сильно дороже. Но сейчас городские школы тоже подтягиваются. Парадокс состоит в том, что не областные начали падать, а городские начали расти. Это более-менее выравнивается. Это проблема на самом деле. Эффективность падает, бюджет уменьшается соответственно проблема.

Какова ситуация с фортификациями?

– Скажу то, что думаю, но не рассчитывайте на много информации. Скажу так, что претензия в целом к государству, государственным органам, почему они строятся несколько неэффективно. У НАБУ дела были в отношении таких злоупотреблений. Кстати, были же подозрения в злоупотреблениях бывшему заместителю мэра Харькова и еще каким-то директорам компаний. Это относительно фортификаций, построенных до повторной попытки россиянами пойти на Харьковскую область 10 мая 2024 года.

Тогда, по моей информации, действительно были проблемы. Но, в общем, мы же видим, что, к сожалению, это не о Харькове и не о Харьковской области. Мы видим, что проблемы были и в Сумской частично слышали о том, как Полтавская обладминистрация строила фортификации в Донецкой области. Были тоже кейсы, когда бывший глава администрации Пронин приходил в парламент отчитываться. Там тоже много вопросов. Есть, кстати, тоже расследование, кажется, от НАБУ. Многие вопросы, к сожалению, к эффективности. До того как все это делается.

Есть ли какие-либо улучшения в этом вопросе?

– Улучшение есть. Еще раз призываю вас: отрицательные кейсы порождают лучшее качество.

Если помните этот наш общественный договор, который начался с началом большой войны – год-полтора мы не критиковали действия власти. Это действительно привело к ухудшению. Не все поняли эти высокие материи и мотивы. Кто-то увидел это как определенную возможность. Мы давали возможность государству не отвлекаться от главного. Мы это понимали так, что мы вместе в одной лодке. А кто-то тем временем возобновил строительство в Козине, условно.

Понимаете, наша самоцензура, к сожалению, привела к часто негативным последствиям.

Соответственно, отрицательные кейсы, когда мы критикуем, потому что хотим иного качества фортификаций, решений, адекватности соответствующих строек и так далее – это хорошо. Это не потому, что просто мы хотим кому-то сделать плохо или дискредитировать. Нет, не в этом дело.

Было бы лучше, чтобы это работало само собой, без нашего вмешательства критики? Так было бы лучше. Но так вообще не работает. А когда мы все критикуем как общество, фортификации улучшаются. А когда не критикуем, они плохи и не улучшаются. Вот и вся история. То же с любым коррупционным скандалом.

Вопрос не в том, чтобы кого дискредитировать, кому сделать хуже, кого с кем поссорить и так далее. Вопрос в том, что мы, как украинцы, заслуживаем другого качества управления, другого качества решений. Ничего больше, на самом деле. Если бы так было, если бы каждое решение принималось по-взрослому, с нами бы разговаривали и принимали какие-то решения, объясняли как взрослым, думаю, что все было бы гораздо лучше.

Сейчас есть хищения на фортификациях?

- Думаю, да, но не так масштабны, как были. И вообще ситуация улучшилась. Она не идеальна и она, пожалуй, никогда таковой не будет, но стало лучше.

Если бы завтра, условно, россия начала новое активное наступление, этих фортификаций хватило бы?

– Трудно сказать. Всё зависит от условий. Одни фортификации сами по себе не воюют. Важно еще количество людей и вооружение, привлеченное с обеих сторон. Но эта ситуация, на мой взгляд, уже лучше, чем на 2024 год. Вот как военный скажу, что просто лучше. Я больше ничего комментировать не буду и не могу. Я надеюсь, что выводы все сделали из этой ситуации. Потому что, поверьте мне, служащие в армии люди 10 мая 2024 года были очень сильно удивлены.

Даже военные?

– Да. Поверьте, я вам это точно говорю. Общее состояние было великое удивление. В плохом смысле.

Проект сквера у "Вечного огня" в центре Харькова завершили еще в августе 2025 года, но сейчас снова увеличили его стоимость. Почему?

– Это привычная практика, к сожалению. Она, на мой взгляд, неадекватна. Зачастую это так и делается: заказывается проект, а затем дополнительными соглашениями увеличиваются его объемы. Почему? Здесь можно только догадываться. Может, для разработки какого-нибудь большего "Вечного огня" или вообще реконструкции всего сквера. Это очень большое место. Ну так нельзя. Это самый центр города. Это сердце Харькова, с которого все началось. Именно с этого места. Даже не с площади Свободы, не с Сумской. Вот отсюда это началось. С этого, мол, вечного огня. Там была построена первая крепость. Там центральная церковь рядом, которая находится в 30-40 метрах. Это историческое место для нашего города.

Насколько целесообразным является ремонт Лопанской набережной?

- ремонт Лопанской набережной происходит в рамках создания пешеходной зоны. Во-первых, возьмем один аспект: прозрачность и коррупция. Меня удивляет, что сначала проходят работы по реконструкции, а затем проводится тендер. Как это возможно? А за какие средства он тогда проводится? Какой подрядчик это делает, если он это уже провел? Как он выигрывает тендер, если мы не знаем, кто его выиграет? Мы же знаем, что это выигрывает фирма, и там проводящая 1, 2, 3. А вдруг выигрывает фирма 4, 5, 6? А что тогда будут делать с теми, кто производит фактически работы? Выходит, заранее известно, что выигрывает определенная фирма уже на старте, когда она производит ремонтные работы. Это уже сигнал об определенных проблемах, мягко говоря.

Еще один аспект – практический. Я, например, считаю, что пешеходные улицы городу нужны. Но в пешеходных улицах есть определенная идея, определенный смысл. Это не просто каракуль, что нам нужно галочку поставить, что улица пешеходная. В чем смысл пешеходных улиц? Это на все время или на выходные, другой образ жизни, потребление. Улица живет иначе, чем в другие дни, когда она проездна. Там ходит много людей, они проводят там свой досуг. Соответственно, на этом участке улицы, сейчас это кусок Лопанской набережной, формируется определенная культура. Там расположены заведения общепита, магазины одежды и т.д. То есть культура там специфична, не такая, как на обычных проездных улицах.

Был ли этот кусок, который делается раньше пешеходным? Ну, он так и был, на самом деле там ничего нового. Он был проездным, но там был один автомобиль на 20 минут. Там фактически немногие ездили. То есть, ничего нового это для этой улицы не даст на самом деле.

Сделают там ремонт, но в чем смысл этого куска? Там, конечно, река есть, что придает определенную перспективу этому куску, но этого мало. По моему мнению, если мы говорим о системе, нужно рассматривать продолжение пешеходной улицы. К примеру, Полтавский Путь – в свое время самая большая торговая улица нашего города. Сейчас этот кусок с начала улицы до вокзала достаточно маргинальный. Там есть кинотеатр, который не работает, есть много площадей, которые в аренду сдаются. Этот кусок улицы действительно не работает.

Вот Полтавский Путь стоило бы сделать по пешеходной улице. Там есть улицы-дублеры, где можно пустить движение автомобилей. Там улицы Коцарская, Конторская – много дублеров. То есть, если мы этот кусок перекрываем на выходные, мало кто страдает на самом деле. Даже можно покинуть трамвай, чтобы он там ходил. Так бывает в Европе, такое есть в Стамбуле. Там много пешеходных улиц, где ездит трамвай.

Это была бы ревитализация этого куска Полтавского Пути. Лопанская набережная и кусок Полтавского Пути тогда играли бы вместе, и это была бы большая пешеходная зона с определенной культурой потребления, жизни, сожительства и так далее. Но вот чисто этот кусок Лопанской набережной… Если это первый шаг к этому – это неплохо. Я проговариваю с мэром эту историю. Не знаю, поддержит ли он эту идею, но мне кажется, что это может оживить историческую улицу, которая сейчас не работает должным образом.

Что думаете об улице Сумской как варианте пешеходной?

– Сумская, кстати, тоже проблема. Это началось еще до Великой войны. Если вы пройдете, опять же, от начала Сумской до Оперного театра, увидите кучу торговых площадей, там есть заброшенные дома на углу Скрипника и Сумской. Там много недвижимости, есть сгоревший дом возле театра Шевченко.

На самом деле, очень много площадей тоже не используется. Какие-либо даже здания, целые линии, не используются. Они там годами, десятилетиями стоят, и с ними ничего не происходит. Мне кажется, что главная улица нашего города сегодня тоже достаточно маргинальна в этом отрезке. Но есть проблемы – нет дублеров. Рымарская односторонняя, нет дублеров на гору, там Пушкинская, Ньютона. Там транспортное сообщение будет страдать, если его перекрывать на выходные. Хотя на выходные и движение не так велико. Это тоже можно обсуждать. Это следует анализировать, строить транспортную модель и затем принимать это решение. Это более проблематичная история точно, чем в этих отрезках Полтавского Пути, мне кажется. Опять же это чисто моя оценка.

Но будет ли пешеходная улица на Полтавском Пути так популярна среди города?

– Я думаю, что если будет только Лопанская единственная улица, она явно будет популярна. Потому что нет альтернатив этой истории. Мы, конечно, говорим отвлеченно "после войны", но это действительно могло бы сильно восстановить ее роль в городе. Мне кажется, там была определенная, специфическая культура на этой локации: там есть кинотеатр. Да, он заброшен, но он есть, он никуда не делся, он теоретически может восстановиться. Там есть возможности, есть определенная перспектива. Там есть с чем играть. Это могут быть и открытые выставки, лекции. Там многое можно активностей сделать. Улица это позволяет. Надо просто комплексно к этому подойти. Мне кажется, об этом нужно думать. Если мы уже пошли в пешеходные улицы, в Лопанскую набережную, нужно идти полностью. Половинчатое решение не работает. Надо идти полным решением.

Как ремонт Лопанской набережной был целесообразным решением на данный момент, как нужно было этим заниматься?

- Это большой вопрос для меня, да. Адекватность этого решения, смысл, безопасность, как и в отношении любых решений о реконструкции, ремонте, строительстве во время войны вызывает множество вопросов.

Есть ли проекты в Харькове, целесообразность которых вас смущает?

– Да, планы восстановления Дворца молодежи на Салтовке у меня вызывают вопросы. Как мы можем говорить о каких-то адекватных проектных решениях без видения? Мы ведь не можем только сегодня жить. Может, есть смысл действительно готовить какие-то большие решения на время после войны.

Опять же у меня много вопросов по восстановлению, восстановлению жилых домов. Для местных властей актуально выработать определенный алгоритм, критериев: что финансировать, что нет. То есть, мол, там какие-то, знаете, набираем поэтому, 70 баллов, и тогда можно это строить. Если не набирает какой-то объект, ну какой смысл? Ну, я не уверен, что сейчас Дворец Молодежи на Салтовке – это более приоритетный проект, чем построение каких-нибудь подземных детских садов.

Лучше бы построить подземные детские сады в Харькове?

– Например. Я считаю, что отсутствие подземных детских садов в городе – большая проблема. Мы знаем о "прилетах", которые были недавно. Родители вынуждены отдавать детей в частные детсады, которые работают, потому что городские не работают. Там есть определенные законодательные проблемы, но тем не менее нужно решать те проблемы, строить.

Знаю много ситуаций, когда люди даже уезжают из Харькова, потому что здесь нет садов. Такое есть. Я знаю таких людей. Это мои друзья, они уехали из Харькова только потому, что здесь нет детского сада. И даже не вопрос, что это опасность, рядом россия. Частных садиков не так много на самом деле, там заполненность безумна, просто невозможно сдать ребенка. А детский сад – это не только свободное время родителей. Это социализация, развитие ребенка. Ребенок дома, ну сколько? Год посидел, два. А ребенок растет, уже четыре года идет война. Надо куда-нибудь двигаться. Это, мне кажется, важнее. И это, кстати, как раз попадает в сферу работы с молодежью. Ну, и это более адекватно, чем реконструкция сейчас этого Дворца молодежи. Мне так кажется.

Читайте на "Цензор.НЕТ": Агроном Сергей Авраменко: Часть Харьковской области приближается к субтропическому климату