Как Трамп сделал войну в Украине европейской войной

Первый раз – в октябре 23-го во Франкфурте. Ажиотаж первого года российского вторжения понемногу угасал, и внимание иностранцев к украинскому стенду тоже. Иностранцы приходили слушать украинских авторов, приценивались к переводным изданиям, но с аншлагами 2022 это уже не шло ни в какое сравнение. Меня тогда спросили, где украинские Хемингуэи и Ремарки. Ответил, что все они прямо сейчас сидят в окопах под Авдеевкой.

Общая интонация крупнейшей европейской книжной ярмарки была сочувственной — и в то же время отстраненной. Война воспринималась как трагедия, вторжение как нарушение всех возможных правил. Но при этом российско-украинская война считывалась европейцами как нечто локальное. Как нечто, не имеющее прямого отношения к их будущему. "Вы не заслужили такой судьбы, мы вам помогаем, но наша помощь – это благотворительность".

Во второй раз я попал за границу в марте 25-го. Это была Лейпцигская книжная ярмарка. Снова – украинский стенд, снова – переводы и публичные дискуссии. Но атмосфера при этом отличалась от царившей полтора года назад. Это ощущалось в интонации вопросов по аудитории. Если в 23-м наша война воспринималась только как "украинская" — достаточно далека от Европы и европейцев, то в марте 25-го рамка интереса уже существенно изменилась. И причина этой трансформации была очевидна — Дональд Трамп.

После крушения Варшавского блока Европа привыкла к тому, что зонтик безопасности над ним теперь держит Вашингтон. Профицит безопасности приводил к сокращению европейских армий. "Пушки" уступали место "маслу", вопросы обороны — экономическим темам. Полномасштабную войну европейские столицы встретили с бонсай-армиями, которые в лучшем случае могли сражаться с партизанами в странах третьего мира.

Фактор США позволял Европе не думать о безопасности. Подобно тому, как человек с богатыми родителями не думает о деньгах, а тот, кому повезло с генетикой, не думает о здоровье. Когда официальный Киев предупреждал Европу о том, что Северный поток может быть угрозой ее безопасности, от этих слов отмахивались, уверяя, что этот проект только об экономике. Военное присутствие США позволяло европейским столицам не думать об угрозах, потому что безопасность, по их мнению, была предоставлена им по умолчанию.

Победа Дональда Трампа все поменяла.

Сила НАТО была не в том, что Североатлантический альянс выигрывал войны. Сила НАТО заключалась в том, что с этим военным союзом никто не решался воевать. Пока он демонстрировал высокий уровень внутренней солидарности — ни у кого не было желания проверять эту солидарность на практике. Поэтому в безопасности могли чувствовать себя как небольшая Латвия, так и гораздо более боеспособная Польша.

Все изменилось в тот момент, когда главный гарант безопасности НАТО решил сложить полномочия. Альянс потерял то главное, что давало ему силу и мощь: на смену стратегической однозначности пришла стратегическая неоднозначность. В тот момент, когда США решили, что отныне будут держать зонтик безопасности только над собой, Европа оказалась в сложной ситуации.

В этот момент русско-украинская война перестала быть только русско-украинской. Теперь это — война на границе Европы. Которая в любой момент может сделать шаг дальше без гарантий вмешательства со стороны Вашингтона. И если перед инаугурацией Дональда Трампа можно было спрашивать Украину о том, что она собирается делать без американской помощи, теперь уже Киев может задавать встречный вопрос европейским столицам.

Ранее военные поставки Украине могли восприниматься как благотворительность. Как помощь сильному – слабому. Как акт милосердия со стороны тех, кто от исхода этой войны никак не зависит. Но в тот момент, когда США подвергают сомнению готовность защищать своих европейских сторонников — все меняется.

Теперь помощь Украине по благотворительности превращается в инвестицию. Если Россия становится для Европы прямой и очевидной угрозой, то российские потери на украинском фронте становятся фактором безопасности для континента. Чем сильнее истощаются военно-технические запасы РФ, чем больше ее расходы — тем меньше угроза для стран ЕС.

В такой ситуации Украина становится единственным щитом континента. Пока Кремль бросает все силы на украинское направление — у него нет резервов для того, чтобы открывать второй фронт. Фактически, Киев выигрывает Европе время на перевооружение.

Тем более что украинская армия внезапно оказалась на континенте единственным носителем современного военного опыта. Только она умеет сбивать гиперзвуковые ракеты и сжигать стратегические бомбардировщики. Только она умеет топить ракетные крейсеры и удерживать более тысячи километров линии фронта. Украине удалось сжечь советский танковый кулак, создававшийся для броска в Ла-Манш, и добиться того, что потери России перевалили за миллион человек.

В ситуации, когда от Европы отворачивается сильнейшая армия мира, сильнейшая армия континента — единственное, что у Европы остается. Дональд Трамп сумел вытащить европейцев из уютной иллюзии безопасности. Поэтому чем дальше от Брюсселя будет Вашингтон — тем ближе к Брюсселю может оказаться Киев. Если раньше Украина искала в Европе источник силы, то теперь Европа может начать искать силу в Украине.

У судьбы довольно странноватое чувство юмора.

Источник – фейсбук Павла Казарина

Редакция "Думки" может не разделять позицию авторов. Ответственность за материалы в разделе Блоги несут авторы текстов. Каждый желающий опубликовать блог может обратиться в редакцию сайта "Думка".