Главный режиссер "Березоля" Степан Пасечник: Осенью театр заработает на своей безопасной площадке

Весной 2023 г. Совет обороны Харьковской области ограничил возможности проведения массовых культурных мероприятий в городе. Это решение оказало большое влияние на функционирование всей культурной жизни Харькова, в частности, харьковских театров. С этого времени Харьковский театр им. Шевченко, он же "Березиль", вынужден проводить собственные представления на других разрешенных площадках, что несет за собой ряд проблем. Вскоре "Березиль" планирует возобновить свою работу в пределах собственного безопасного пространства, а сейчас проводит свой 104 театральный сезон - уже третий с начала полномасштабного вторжения армии рф.

Об изменениях в театральной жизни Харькова, произошедших за годы большой войны, проблемах и отличиях харьковского театра от театров других городов, жизни театра им. Шевченко во время войны, финансовом положении его актеров, возможность переезда "Березоля" в Киев и возможность возвращения театра имени его основателя Леся Курбаса в интервью издание "Думка" поговорило с главным режиссером Харьковского государственного академического украинского драматического театра имени Т.Г. Шевченко – Степаном Пасечником.

Как жизнь театра изменила полномасштабное вторжение?

– Конечно, изменения коснулись всего общества, всей страны. И они трагичны. Для театра как институции государства жизнь тоже разделилась на "до" и "после". Проявляется это абсолютно во всем, начиная с состава, с людей, и заканчивая теми условиями, которые сейчас имеет театр. Это отдельная история, ведь театральная ситуация в Харькове иная, чем по всей Украине, к сожалению. Поэтому репертуар, финансирование, возможность играть – какой бы срез деятельности театра мы не коснулись, все имеет влияние. Это с одной стороны понятно, с другой стороны, театр все равно продолжает работать, делать спектакли, играть.

Чем же отличается театральная ситуация Харькова от других городов?

- Харьков – единственный город в Украине, который с 2023 года, времени, когда все пришли в себя и все же поняли, что театр не просто возможен, но и необходим, мы оказались в такой ситуации, в которой находимся до сих пор. Ни один из харьковских театров практически, хоть каждый и ищет свои возможности, но ни один из театров не может играть на своих родных площадках, на своих родных сценах.

Это влечет за собой другие последствия. Сначала это могло бы быть понятным, потому что ситуация с безопасностью. Сегодня ситуация с безопасностью одинакова по всей стране – все долетает в любую точку. Нам объясняли это причиной времени подлета в город, но среди прифронтовых городов – Одесса, Сумы, Чернигов, Запорожье - театры там репетировали и играли все время. Мы так жерепетируем, но возможности играть у нас не было. То есть, мы играем, но не на своей сцене.

Чем харьковские власти аргументируют такое ограничение театров играть на своих сценах?

– С точки зрения безопасности никто не хотел брать на себя ответственность. Знаете, это уже столко переэмоционировалось, столко переболело. Я буду уже говорить, власть, чтобы не уточнять, не называть фамилий. Я в свое время давал много интервью в печатные медиа, в онлайн-издании, и мне уже на эту тему говорить как-то смешно.

У театра Шевченко есть свое безопасное помещение?

- Дело в том, что для того, чтобы оно было признано безопасным, нужен был целый ряд хождений по институтам, доказательство состояния помещения. Были разные совещания, заседания. Предлагались иногда абсолютно абсурдные решения, например, что мы будем записывать и играть онлайн, а зрители будут покупать электронный билет.

Это абсурдно, потому что это предлагалось не как выход из ситуации, а как предложение, совершенно не понимающее природы самого процесса спектакля. Но это все в прошлом, поэтому каждый театр просто люди начали делать это сами, искать возможности организовывать. Есть примеры у нас в Харькове: существует такое Арт-хранилище "Культура", где ребята своими силами сделали пространство, где мы три года играем свои представления. Спасибо также простору Art Area, которое за это время уже успел стать родным. Другой вопрос, что те финансовые и локационные усилия, необходимые для проведения спектакля, так долго продолжаться не могут. Это просто сложно.

В чем сложность? Сложно транспортировать реквизит?

– Не только реквизит. Это декорация, костюмы, реквизит, аппаратура. Сложность также заключается в ограничении количества людей, которые могут прийти на спектакль – это 80-120 человек максимально, но арендная плата, которая тянет за каждый спектакль, не покрывает эти расходы, значит, должна подниматься цена билета. То есть здесь целая сложная система работы. Однако театр три года репетировал, делал новые премьеры, встречался со своим зрителем, за что мы благодарны всем людям, которые нам помогали, начиная от помещения, заканчивая зрителем, который приходит на наши спектакли.

То есть харьковский театр Шевченко работает?

– Да.

Но работает ли не в своем помещении?

– Да.

Когда возможно, что он заработает в своем безопасном помещении? Возможно ли это вообще?

– Смотрите, мы нашли безопасное пространство. Дальше нужно было получить соответствующее разрешение – его мы получили. После этого площадку, которая не предназначена для показа представлений, нужно адаптировать под все требования безопасности, чтобы там могли проходить театральные представления. Это связано с акустикой, с созданием сцены, образованием кабинета. Нужны ткани, покрытие, повышение, станки и т.д.

Была акция в июле, даже раньше, когда одна общественная организация взялась помогать и организовать сбор средств, потому что туда нужна аппаратура и другое оснащение сцены. Многое мы уже сделали сами. Там сейчас уже идут репетиции, мы не стали ждать той необходимой суммы, пока она насобирается. Сейчас площадка в процессе завершения, но мы ждем от этой организации результатов сбора. Там тоже целый долгий процесс подачи на аппаратуру. Я очень надеюсь, что если не в октябре, то в ноябре мы будем играть в своем пространстве. Оно будет переоборудовано, по-новому сделано для того, чтобы можно было туда пригласить зрителя.

Если мы говорим о большой сцене, то это, я думаю, произойдет, когда война закончится. Ни на большой сцене, ни на малой сцене нашего театра, на двух площадках, на которых мы всегда играли, до конца войны это будет невозможно.

А почему не подходит та аппаратура, которая уже есть в инвентаре театра?

- Она или стационарная – это колонки и куча проводов, свет. К примеру, для того, чтобы выключить свет, нужна димерная система, вся коммуникация от нее, ну и так далее. То есть это занимает время, как-то это делается. Хотелось бы побыстрее, но я думаю, если не октябрь, то ноябрь. Я бы очень хотел, чтобы это было уже в октябре. Всё для этого делается.

Какие представления проходят сейчас в театре Шевченко? Что можно посмотреть в Харькове?

– Как творческий руководитель театра Шевченко скажу, что все наши представления интересны. Не буду выделять какое-нибудь одно или другое. Другой вопрос, что наш репертуар изменился в связи с площадками, на которые мы ориентируемся. Так или иначе это камерный формат, соответственно и декорации изготавливаются таким образом, чтобы они могли складываться, помещаться в бус. Изменилось также количество актеров, и тематически представления связаны с текущей ситуацией, со зрителем, живущим в Харькове.

У нас есть несколько спектаклей, которые репетировались уже и во время войны. В 2023 году театр выпустил спектакль по пьесе Мартина Макдонаха "Калека с острова Инишмаан". Премьеру мы сыграли в 2025 году, то есть через два года после того, как спектакль был готов. Это как раз то, что касается большой сцены. Премьеру мы также могли сыграть на малой сцене в Оперном театре, так называемом ТКЦ. Опять же не все там складывается. Мы продолжаем сотрудничать, и в ноябре там будут представления. Но некоторое время театр репетировал несколько представлений на большой сцене, потратили на это время и ресурс, а играть не могли.

Саша Ковшун (харьковский режиссер – ред.) проделал в прошлом году большую работу, и она была рассчитана, собственно, больше на поездки. Несколько раз они съездили даже в Киев, в Полтаву. Этот наш спектакль в этом сезоне уже пригласили в Черновцы. Мы сейчас только согласовываем возможность поехать, но это поедет большой спектакль, не камерный, на театральный фестиваль в конце ноября.

А вот текущий репертуар театра Шевченко в Харькове, так или иначе, соответствует возможностям маленького пространства, так называемого камерного формата.

Говорят, что в трудные времена люди ищут позитив в искусстве. Замечали ли вы спрос на веселые или наоборот лирические представления среди харьковчан?

– Это полемическое мнение. Очень по-разному эта тема дискутируется. Это, опять же, зависит от того, где территориально продолжает функционировать театр. Первый спектакль, который мы выпустили, прошел в декабре 2022 года. Это была ужасно веселая история, но об этой войне – украинский народный фарс "Нехай щастить!".

Мы долго ее играли, объездили с ней практически все крупные города Украины. Мы играли ее либо полностью, либо отрывки для наших ребят военных: в ангарах, однажды даже в окопе, где было от пяти зрителей до 200 человек. Это была принципиально забавная история о том, как можно говорить о войне с юмором и жизненно. Для харьковчан, если спектакль начинается текстом "Маша, просыпайся, потому что летят", кто-нибудь, как не харьковчане с 2022 года, это поймут. То есть и театр искал ту форму, в которой он может иметь свое выражение и рефлексировать.

Дальше у нас был спектакль под названием "Орфей" – тоже на военную тематику, но с размышлениями о том, нужна песня, стихотворение и театр, и если да, то насколько во время войны. То есть мы говорили о последствиях войны. Но я думаю, что в какие бы трагические времена мы ни жили, возможно именно потому, что мы продолжаем жить и работать, люди продолжают любить. Они могут любить, жениться, рожать детей, влюбляться, страдать. Поэтому так или иначе наш репертуар достаточно разнообразен.

Есть комедийный репертуар, есть современная украинская пьеса. Работает достаточно много режиссеров. О формате я сказал, он понятен, а тематически репертуар разный. Хотя когда я во время своей работы наблюдаю, что зрителю сегодня необходима улыбка, глоток воздуха, где он на два часа может позволить себе получать порцию чувств и утверждать жизнь, а не страх. Враг делает все возможное, чтобы продать страх своими дронами и ракетами, а мы наперекор все равно утверждаем жизнь. В этом, я думаю, мы непобедимы.

Какой театральный спектакль Вы можете посоветовать посетить харьковчан и гостей города?

- Открывайте афишу и смело идите. Там на разные вкусы, на разную аудиторию разножанровая драматургия. Сегодня мы работаем над разделом "Возвращается в репертуар". Как ни странно, в репертуар возвращается спектакль "Примадонна", который в прошлом делал главный режиссер нашего театра Александр Аркадин-Школьник. Она немного сейчас трансформируется с учетом времени и возможности выездов, то есть немного переработали декорации, немного меняются костюмы, совсем изменился состав, но спектакль будет жить.

У нас буквально в начале октября выйдет еще одна работа – история о хорошей большой светлой любви. Стеценко Оксана Владимировна весной выпустила пьесу "Психи" – современный украинский автор Наталья Игнатьева. Позавчера буквально мы вернулись из Полтавы, куда возили спектакль по пьесе оскароносного французского драматурга Флориана Зеллера, которая называется "Правда-комедия", то есть нас принимала Полтава. В прошлом году с этой же пьесой мы были приглашены на фестиваль в Черновцах. Спектакль сделан в камерном формате, но и в Черновцах, и в Полтаве мы играли его на большой сцене, и зритель благодарил и радовался.

Как часто театр Шевченко ездит в гастроли?

– Это одноразовые акции. К примеру, спектакль "Психи" едет во Львов на фестиваль в начале октября. А вот больших гастролей у театра не было. То, что мы ездили в начале войны со спектаклем "Нехай щастить!", тогда еще театр и не работал как таковой. Мы просто сделали этот спектакль как необходимое высказывание тех людей, которые либо были в Харькове, либо вернулись в Харьков, потому что театр был закрыт в первые месяцы.

Если в начале войны наш творческий состав был до 50 актеров, то сегодня это до 20.

Остальные уехали или просто покинули профессию?

– По-разному. Кто-то, к сожалению, скончался. Кто-то уехал в другой город. Кто-то уехал за пределы Украины, по-разному. Но коллектив очень сократился. К нам уже во время войны пришли новые люди. Катастрофически не хватает мужского состава. Катастрофически. Есть старшее поколение, очень молодое поколение, и совсем нет поколения среднего возраста. Не очень много, однако есть у нас те, кто сегодня защищает нашу с вами ночь и сбивает то, что летает над нашими головами.

Изменился ли спрос на представления с началом войны?

– Я не могу этого исследовать в цифрах, поскольку мы играем ограниченное количество представлений в течение месяца, но могу говорить, что спрос значительно изменился в положительную сторону. Это еще раз доказывает, что Харькову нужен театр, и нужно думать об этих запретах. Когда ты встречаешься с той энергией, которая исходит от зрителя…

Была такая история. В тот день, когда прилетело в "Эпицентр" на Салтовке, мы должны были играть комедию. К тому времени вся информация уже была в сетях, и мы с актерами, честно говоря, не понимали, что делать. Но вышли играть, потому что, согласно закону, траур был на следующий день. Но морально и актерам было тяжело, что уж говорить о зрителе?

Когда же во время спектакля ты встречаешься взглядом со зрителями, когда ты видишь, как зритель поддерживает, вы вместе образуете некую энергию, которая сильнее смерти. Это столь трагический сюжет, его сейчас нельзя планировать, но если мы говорим о спросе, то этот спрос нужен. Людям нужно видеть живые глаза и присутствовать при происходящем. Как бы пафосно это ни звучало, будет побеждать все равно ценное, что две стороны несут друг другу.

Какие шаги следует сделать местным властям, чтобы облегчить жизнь театру в Харькове?

– Не мешать. Просто не мешайте и всё.

А вопрос безопасности?

- Поскольку у нас есть разрешение, мы обустроим это так, как нам нужно, и будем продолжать там играть, пока мы не получим возможности играть не на 80 человек, а на 400, на 500, на 600, на нашей родной сцене.

Еще немного о спросе на театр. Сколько раньше могла вместить большую сцену театра?

- Большая сцена имеет три яруса. Это до 900 человек, но, как правило, партер это в среднем до 600 человек, которым удобно сесть, смотреть. По-разному. На какие-то спектакли лучше ходили, на какие-нибудь меньше.

Сегодня безопасные помещения до 150 человек примерно они могут максимально вмещать?

– До 120, я думаю.

Удается собирать полные залы?

- Если мы говорим об Art Area и арт-хранилище "Культура", то да. Однако если раньше театр проводил 20-24 спектакля в месяц, сегодня это значительно меньше.

Изменилась ли с началом войны аудитория театра?

– Нет. Каждый спектакль имеет своего зрителя, но и молодежи много, и людей постарше. Единственное, что изменилось, это женщин в зале 90%, мужчин – 10%.

Ездит ли сейчас театр в военные?

– Да, особенно в начале войны. Очень много ездили по праздникам, даже считать не буду. Многие ездили и с "Орфеем". Они собственно и делались для того, чтобы морально поддерживать. Я не употребляю слово "культурный фронт", но каждый делал свою работу. И когда измученные лица через час светлели, мы понимали, что мы свою работу делаем.

Мы играли в лесу, на морозе на улице, когда было минус 19. Играли в каких-нибудь помещениях без света. Но это была наша работа. Был целый проект, поддержанный украинским культурным фондом. Мы играли в деоккупированных городах Харьковщины и даже Донбасса: в Константиновке, в Лимане.

Сколько сейчас в среднем стоит билет в театр?

– Билет стоит 400 гривен.

На любом пруду?

– Да, кроме детских.

А детские, сколько стоят?

– Я не знаю.

Какова ситуация с финансированием театра?

- Катастрофически. Театр работает, у театра один выходной день – понедельник. Финансирование репетиционного времени неполного рабочего дня у нас – четверг, пятница, суббота, воскресенье. То есть понедельник, вторник, среда – это то время, которое должно было бы репетироваться, но которое не может быть оплачено, а следовательно и не репетируется. К тому же, у нас неполный рабочий день.

Вот я шел к вам на интервью с актрисой после репетиции, и спросил ее, сколько она получает. Она говорит, ну вот в аванс столько, в зарплату столько. Эту задачу может решить учащийся первого класса.

Если конкретнее, сколько сейчас в среднем зарабатывает работник театра?

– До пяти тысяч гривен.

Как актеры выживают? Совмещают с другими видами деятельности?

– Я не знаю, как. Думаю, что это некий профессиональный патриотизм, иначе это назвать сложно. Потому что невозможно спектакль сделать за четверг, пятницу, субботу, воскресенье. Они орут в понедельник, вторник и среду. Играем мы по этим дням, а орут актеры.

Конечно, приходится совмещать. Так многие и делают сегодня. Мы не получаем ту постоянную зарплату, которая и так же по себе минимальна, а в этом случае сокращена немного больше, чем наполовину.

А до войны, какая была заработная плата ориентировочно у работников театра?

– Многое зависело от категории. Есть мастер сцены, есть актер первой категории, второй. Градация шла, но это были очень смешные деньги, очень небольшие.

То есть, война не сильно изменила материальное положение актеров театра?

– изменила в худшую сторону. Театр сам по себе это неприбыльная организация, так или иначе. Хотя война в Украине очень сильно изменила театральное дело, потому что в Украине сейчас происходит то, что называют "театральным бумом", в Киеве так точно туда нельзя взять билеты за несколько месяцев вперед. В Харькове такого нет, и это не зависит от самого представления. Это зависит от того, где мы играем. Все-таки это сильно влияет так или иначе. Люди хотят ходить на спектакли, но никто не покупает в Харькове билеты вперед. Потому что боятся. Я думаю, что это психологический фактор, в том числе.

Театральный бум в Киеве связывают с успехом спектакля "Конотопская ведьма". В чем ее секрет?

– Она правильно пропиарена и суперово раскручена. Но не только "Конотопская ведьма" пользуется спросом среди украинцев. Иван Уровский и Давид Петросян – это топовые режиссеры. И не только эти работы там, спектакли Уривского в принципе. У меня сын работает в Киеве, он говорит, что там практически все театры наполнены. Это опять-таки доказывает только то, что людям это сегодня нужно. Очевидно, что Киев считался более защищенным, хотя видите, что нет. Но, пожалуй, психологически как-то это влияет на то, что люди там могут позволить себе купить билет за два месяца вперед. В Харькове – нет.

Если в Харькове поставить тот же спектакль "Конотопская ведьма", можно ли будет добиться такого же театрального бума?

– Не думаю, что это связано только с этим спектаклем. Это связано с многими факторами, здесь все суммарно.

Почему стоит сейчас ходить в театр?

– Только в театре происходит то, чего не может передать экран телефона или ноутбука – и непосредственная живая коммуникация, обмен чувствами, которые рождаются перед зрителем здесь и сейчас, непосредственно в его присутствии. Так было всегда, так сейчас, так будет дальше.

Театру давно прочили смерть, когда только появилось радио, затем телевидение, затем Интернет. А театр уже 2000 лет почему живет, со времен древней Греции всегда кто-то приходил в зал. Меняется формат, эстетика, приемы. А живой актер здесь и сейчас, в присутствии зрителя, что-то такое делает, что уловить можно только в этом присутствии. Потому 2000 лет и будет еще продолжаться.

То есть перевести театр в онлайн невозможно?

– Думаю, нет. Это совсем другой жанр. Это видеофильм. Что-то хорошо смонтировано и хорошее. А спектакль обычно снят одним планом. Есть даже такой анекдот: почему операторы не любят театр? Ибо в течение двух часов перед тобой вышел средний план, потому что он смотрит глазом оператора, а происходящее в чувственном разрезе это возможно только вживую. Театр существует, когда все происходит перед твоими глазами здесь и сейчас. Это если мы говорим о хорошем театре.

Фактически "Березиль" – это столичный театр: возник в Киеве, потом существовал в столичном Харькове. За эти 3,5 года войны не было предложений театра Шевченко переехать в Киев?

– Нет. Я думаю, что это было бы невозможно. Это идея влечет огромное количество ресурсов. Чтобы она была решена, я не знаю, кто бы этого хотел и зачем. Сохранить – это одна история. Театр был основан как театр "Березиль" 1922 года в Киеве, действительно. Затем переехал в Харьков, в Киеве он работал достаточно недолго. А потом произошло то, что произошло. В 1933 году сначала был уволен Курбас, основатель театра. Театр был переименован в театр имени Тараса Григорьевича Шевченко, и до сих пор носит его имя. Уже театр Шевченко имел свою историю, своих гениев, всю жизнь так несших код: ученик передает ученику, ученик своему ученику. Эти традиции или, если хотите, эта генетика существует и продолжается. Так или иначе, несмотря ни на что.

Поднимался не раз вопрос о том, чтобы театру вернули название "Березиль". Юридически мы называем Харьковский академический драматический театр имени Шевченко. Когда-то давно, еще в 1980-е годы, был режиссер Александр Григорьевич Беляцкий, сделавший "Малую сцену" в Харькове, и мы дали ей название "Березиль", а слово "Березиль" нельзя было произносить вообще, как и слово "Курбас" в советское время.

Поднимался вопрос возвращения театра исторического названия "Березиль", но за это время уже произошло то, что произошло. К нам обращались представители по запросу людей, поднимавших этот вопрос. Мы ответили так, что этот вопрос останется, и мы будем об этом говорить после войны, но это было неофициальное собрание, потому что собрался коллектив репетировавших в то время. Хотя это было достаточно много, как раз максимальное количество людей было.

Так случилось, что неофициально каждый из работников нашего театра себя представляет как: "Я актер Харьковского театра имени Шевченко "Березиль"". То есть не "сверху", а из среды актеров, которые из-за запрета начали озвучивать "Березиль", и она закрепилась в устном формате. Я думаю, что коллектив будет и есть за то, чтобы мы именно это название предлагали. И когда придет время, мы будем просить, утвердить это название уже юридически.

Однако, мне кажется, здесь нужно осторожно, потому что это не тот случай, когда мы переименовываем театр Лермонтова в театр Курбаса – это одна история. А Шевченко – это Шевченко, так что ни театр, ни актеры не виноваты в том, что советская власть 1933 года так распоряжалась. Поэтому мы не можем вычеркнуть этот период, который уже тоже стал историей.

Читайте также: Представительница УИНП Мария Тахтаулова: Переименования в Харькове создали ментальную границу для россиян